Отказ в защите права как единственная гражданско-правовая санкция за нарушение запрета о злоупотреблении правом
Нарушение специального запрета на недобросовестное правоосуществление влечет, исходя из внутренней логики любой правовой нормы, определенные гражданско-правовые последствия. Не является исключением в этом плане и статья 10 ГК РФ, непосредственно пункт 2 которой в качестве такого последствия предусматривает возможность для суда «отказать лицу в защите принадлежащего ему права».
Как видно, эта неординарная санкция не наличествует напрямую в способах защиты гражданских прав, перечисленных в статье 12 ГК РФ. Однако она может быть классифицирована и субъективно отнесена, например, к признанию отсутствия права. С такой постановкой не все цивилисты согласны. М.И. Брагинский полагает, что отказ в защите права нельзя отождествлять с требованием о признании отсутствия или наличия права. С равным основанием анализируемая санкция статьи 10 ГК РФ может быть отнесена к пресечению действий, нарушающих право, либо к прекращению правоотношения. Было бы логичным и вообще не включать исследуемую санкцию ни в один из вышеперечисленных в статье 12 ГК РФ способов и оставить, поскольку перечень незакрытый, в «иных» способах защиты права. При этом отказ в защите права следует отличать от лишения охраны права, что может проявляться, например, при заявлении о пропуске срока исковой давности по защищаемому праву. Лишение права охраны могло означать, по мнению М. М. Агаркова, либо утрату этого права, либо лишение защиты данного конкретного проявления права с сохранением самого субъективного права. При этом, ученый не отрицал возможности применения к лицу, нарушившему обязанность осуществлять права в соответствии с их социально-хозяйственным назначением, мер гражданско-правовой ответственности. Профессор В. П. Грибанов считал, что отказ в защите права отвечает признакам гражданско-правовых санкций, но имеет относительно-определенный характер, и вывел в связи с этим формы отказа в защите права, которыми могут быть: а) отказ в принудительном осуществлении права; б) отказ в конкретном способе защиты права; в) лишение правомочий на результат, достигнутый путем недозволенного осуществления права; г) лишение субъективного права в целом и др. М.И. Цукерман предлагал по этой же проблеме для применения в качестве юридических последствий нарушения пределов осуществления субъективных гражданских прав дополнительно следующие меры: а) возмездное прекращение субъективного гражданского права; б) принудительную передачу имущества во временное возмездное пользование государственных или общественных организаций - временное ограничение отдельных правомочий собственника; в) признание сделки недействительной с возвращением сторон в первоначальное положение и возмещением причиненных убытков виновной стороной. Таким образом, по мнению ряда ученых-цивилистов, отказ в защите должен носить активный характер и не ограничиваться пассивным поражением лишь заявленного требования.
Следует отметить, что санкция за злоупотребление правом не входит в нормы ни деликтной, ни кондикционной ответственности, ни ответственности по обязательствам. Она своеобразна. Это своеобразие обусловило возникновение ряда вопросов непосредственно к юридической конструкции санкции статьи 10 ГК РФ как возможности суда ее применить. Отсутствие обязанности для суда, по мнению, например, В.И. Емельянова, означает возможность суда встать на сторону лица, злоупотребившего правом, то есть правонарушителя. Такое понимание санкции следует признать недопустимым, поскольку, как любая норма априори не может содержать в себе право кого бы то ни было на злоупотребление, так и санкция статьи 10 ГК РФ не представляет таких полномочий суду. А, если исходить из логики В.И. Емельянова, то санкция статьи 10 ГК РФ должна звучать следующим образом: «Суд обязан отказать лицу в защите принадлежащего ему права». Такая уж ли это обязанность «во благо»? Не станет ли подобная формулировка «гарантией» судебного произвола? Вероятнее всего, что за «возможностью» отказа кроется нечто другое, чем просто «право» суда встать на сторону правонарушителя.
Отсюда вопрос: является ли отказ в защите права оперативной мерой, либо мерой ответственности, либо какой-то иной санкцией? Является ли отказ в защите права единственной гражданско-правовой санкцией, или следует придерживаться взгляда ряда исследователей на возможность применения к лицу, допустившему в своем поведении злоупотребление правом, разнообразных мер правового воздействия в рамках санкции статьи 10 ГК РФ? Для того, чтобы ответить на первый вопрос о том, является ли отказ в защите права по своему функциональному характеру именно гражданско-правовой санкцией, либо одной из мер защиты, либо мерой гражданско-правовой ответственности, необходимо рассмотреть юридические последствия злоупотребления правом с точки зрения их места в системе гражданско-правовых средств регулирования в целом.
Отказ в защите права чаще всего отождествляют с гражданско-правовой ответственностью. Законодатель ни ранее, ни в современных законах не дает определения ответственности. Во многом именно из-за этого острота и количество дискуссий по конструкции гражданско-правовой ответственности не спадают. Но есть ли в этой конструкции свое место у санкции ст. 10 ГК РФ или это два «параллельных» юридических средства? Не внесли ясности в этот вопрос и Пленумы ВС РФ и ВАС РФ, которые в постановлении № 6/8 указали, что при разрешении споров отказ на основании статьи 10 ГК РФ в защите права со стороны суда допускается лишь в случаях, когда материалы дела свидетельствуют о совершении гражданином или юридическим лицом действий, которые могут быть квалифицированы как злоупотребление правом, в частности действий, имеющих своей целью причинить вред другим лицам. При этом, в постановлении подчеркивается необходимость указания в мотивировочной части соответствующего судебного решения на основания квалификации действий одной из сторон как злоупотребления правом.
Необходимо вспомнить, что огромное внимание ученых в середине 70-х годов привлекла к себе проблема соотношения таких правовых категорий, как «гражданско-правовые санкции» и «гражданско-правовая ответственность». О.А. Красавчиков считал, что в литературе сложилось три подхода к ее решению. Первый: ответственность и санкция являются равнозначными понятиями. Второй: гражданско-правовая ответственность включает в себя гражданско-правовые санкции. Третий: гражданско-правовые санкции включают в себя гражданско-правовую ответственность. Большинство авторов, характеризуя ответственность исключительно в рамках правоотношений, выделяют ответственность как охранительную гражданскую обязанность, которая должна: а) лежать на правонарушителе; б) обременять его лишениями имущественных благ; в) опираться на потенцию государственного принуждения к исполнению.
Через гражданско-правовую ответственность большинство исследователей понимают и санкцию: «Под гражданско-правовой ответственностью следует понимать лишь такие санкции, которые связаны с дополнительными обременениями для правонарушителя, т.е. являются для него определенным наказанием за совершенное правонарушение». С формулировкой «дополнительное обременение» не согласен В. А. Хохлов, считая, что «в действительности акт применения гражданско-правовой ответственности может не приводить ни к дополнительным обременениям, ни к наказанию». Для примера приводится случай, когда должник, получивший средства в порядке предварительной оплаты, длительное время не поставляет товар. Взысканные с него убытки могут быть как больше, так и меньше того блага, которое возникло у должника при удержании и использовании (например, реализации по более высокой цене) товара. Вводимое автором нового подхода (Хохловым В. А.) специальное юридическое понятие - состояние ответственности - положено в основу определения гражданско-правовой ответственности как особого правового состояния, возникающего в результате правонарушения и не ориентированного исключительно на должника. Итак, если воспользоваться современным определением, то гражданско-правовая ответственность - «это урегулированное нормами права (в том числе из договора) особое правовое состояние, возникающее в результате нарушения прав участников гражданских правоотношений и характеризующееся юридической возможностью обеспечить восстановление этих прав с помощью специальных санкций - мер ответственности».
В. Л. Слесарев и ряд других ученых смотрят шире и полагают, что гражданско-правовые санкции дифференцируются на меры ответственности и меры защиты, тем самым противопоставляя меры ответственности и меры защиты. Такой подход неоправдан, поскольку меры защиты включают в себя гражданско-правовые санкции и гражданско-правовую ответственность. Меры защиты, как верно считает А.Г. Диденко, могут быть реализованы и посредством применения мер ответственности. Но они обращены к управомоченному лицу, в то время как меры ответственности обращены к нарушителю права. Кроме того, меры защиты содержат возможность использования более широкого круга средств, помимо мер ответственности (т.е., санкций, которые не являются мерами ответственности - например, удержание). Немаловажное значение имеет и тот факт, что меры защиты могут реализовываться в случае нарушения права или наличия реальной угрозы такого нарушения, меры же ответственности, в отличие от мер защиты, не могут применяться лишь при наличии одного факта нарушения; необходимо, чтобы присутствовала вина нарушителя в качестве обязательного условия ответственности; а, кроме того, необходимо и наличие конкретного вреда. Ответственность, таким образом, наступает только после возникновения «состава» нарушения права, а меры защиты могут применяться превентивно, т.е. до нарушения права (при наличии угрозы), или вне зависимости от факта правонарушения (например, кондикционное обязательство работает по формуле: «верни чужое»). Таким образом, представляется обоснованной позиция цивилистов, определяющих понятие гражданско-правовых санкций гораздо шире понятия гражданско-правовой ответственности, поскольку первое предполагает возможность применения санкций вне зависимости от субъективной стороны правонарушения (вины, добросовестности нарушителя) и вне зависимости от признания тех или иных актов в качестве правонарушений. Ответственность предполагает возложение на нарушителя дополнительных неблагоприятных последствий. Санкции же могут ограничиваться, скажем, возложением обязанности устранить недостатки той или иной, например, продукции.
Гражданско-правовые санкции и меры защиты вместе с гражданско-правовой ответственностью следует соотнести как целое и его часть, так как меры защиты, как и меры ответственности, всегда являются санкциями, но санкции не всегда могут быть отнесены к гражданско-правовым мерам защиты, поскольку к ним, кроме всего, относятся такие охранительные гражданско-правовые меры, как меры оперативного реагирования, или такие восстановительные меры, как формы распределения убытков, либо такие последствия, которые предусмотрены в качестве специальных санкций по недействительным сделкам, и т.д. Кроме того, в юридико-техническом плане санкции иногда вообще выносятся за пределы статьи, а иногда даже за пределы того закона, в котором устанавливаются соответствующие диспозиции. Исходя из вышеизложенного, можно сделать вывод, что гражданско-правовые санкции минимум включают в себя меры защиты, оперативные меры и меры гражданско-правовой ответственности. Неоспоримо, что санкция статьи 10 ГК РФ является своеобразной правоохранительной мерой от недобросовестных действий субъекта, связанных со злоупотреблением правом. Но является ли она мерой (способом) защиты, мерой ответственности либо оперативной мерой реагирования - остается спорным.
Согласно сложившимся в науке и законодательстве воззрениям под «защитой» гражданских прав понимают предусмотренные законом юридические средства, которые используются субъектами в случае нарушения или угрозы нарушения их гражданских прав. При этом, защита гражданских прав является одной из мер охраны гражданских прав, поскольку последняя охватывает собой совокупность всех мер, обеспечивающих нормальный ход реализации права. Следовательно, меры защиты по своему определению не могут в себя включать отказ в защите права, предусмотренный статьей 10 ГК РФ, поскольку они являются одноуровневыми категориями и работают по правилу: либо защита гражданских прав, либо отказ в их защите. Отказ в защите права в совокупности с указанием на субъекта, который реализует эту санкцию - суд, свидетельствует о том, что управомоченное лицо находится в состоянии защиты. Причем это не может быть самозащита или какой-то вид оперативного реагирования, поскольку по факту это есть реализация обычно «дремлющего» элемента любого субъективного гражданского права - права на защиту. В гражданском праве субъективные права, следуя принципу равенства и состязательности, защищаются в арбитражно-процессуальном либо гражданско-процессуальном производстве (международные и третейские суды для удобства во внимание принимать не будем). Поскольку в суд за защитой нарушенного права обращается активная сторона - истец, то, на первый взгляд, речь в санкции статьи 10 ГК РФ идет о защите прав, принадлежащих в судебном процессе истцу, т.е. требующей стороне. Однако это неполное понимание анализируемой нормы статьи 10 ГК РФ. В большинстве случаев ответчик в судебном разбирательстве против требований истца всегда приводит те или иные возражения (признание иска не в счет). И в этих возражениях ответчик: а) обосновывает невозможность исполнения требований истца со ссылкой на ту или иную правовую норму, добиваясь деактивации его права; б) обосновывает свою позицию ссылкой на нормы объективного права, которые стали источником возникновения его (ответчика) субъективных прав. Суд, в свою очередь, оценивая доводы и доказательства сторон, взвешивает применительно к обстоятельствам дела как гражданские права и юридические обязанности истца, так и ответчика. Отдавая приоритет действию гражданских прав у одной из сторон, суд тем самым отвергает, т.е. не признает их за другой стороной. Даже когда суд не становится на позицию одной из сторон, а имеет собственный взгляд и юридическое обоснование имеющихся правоотношений, в конечном итоге он решает спор по существу, удовлетворяя, либо отвергая иск. Делая такой выбор, суд неизбежно чьи-то права защищает, а чьим-то правам отказывает в защите.
Отсюда проистекают следующие логические заключения относительно санкции статьи 10 ГК РФ: 1. Отказ в защите права - это материально - процессуальный акт (решение) суда как органа государственной власти. По своей сути отказ в защите права - это юридическое системное средство лица на охрану своего того или иного субъективного гражданского права от посягательств на него с помощью средств (правомочий) самого гражданского права; 2. Управомоченным лицом в смысле статьи 10 ГК, которому суд отказывает в защите его прав на стадии судебного разбирательства, может быть равно как истец, так и ответчик; 3. Отказ в защите права означает отрицание, непризнание судом внешне субъективного, но в действительности субъектного гражданского права (а равно обязанности), на которое в своих доводах опирается управомоченное лицо (истец либо ответчик).
Право на защиту является важным составным элементом в содержании любого субъективного гражданского права. При нестандартном, ненормальном, нежелательном развитии правоотношений по воле одной из сторон в действие вступает охранное правомочие - «право на иск», выраженное в конкретных способах защиты, в основном перечисленных в статье 12 ГК РФ. В материальном иске, а конкретно в обосновании требований истца, всегда задействованы те или иные правовые средства, в основном, перечисленные в статье 12 ГК РФ. Отсюда следует: а) поскольку предметом недобросовестного искового заявления будет одно (или несколько) из требований, перечисленных в качестве способов защиты в статье 12 ГК РФ, то объектом отказа в защите в смысле статьи 10 ГК РФ может быть любое материальное требование, сформулированное в статье 12 ГК РФ, или даже иное, не предусмотренное статьей 12 ГК РФ, поскольку приведенный в ней перечень способов защиты не закрыт; б) поскольку это же материальное требование, поименованное (либо «иное» непоименованное) в статье 12 ГК РФ, будет отрицаться ответчиком, то отказ в иске требующей стороне для ответчика всегда будет означать одновременно подтверждение легитимности его (ответчика) субъективных прав и осуществлена тем самым их защита и, наоборот, удовлетворение судом иска персонально для ответчика будет всегда означать по сути отказ в защите его прав. Другими словами, анализируемая санкция - отказ в защите права - не относится ни к одному из способов защиты, предусмотренных статьей 12 ГК РФ, точно так же, как она не относится и к иным способам защиты, непредусмотренным в перечне статьи 12 ГК РФ. Санкция статьи 10 ГК РФ уникальна и работает на «верхнем» этаже охранительных гражданско-правовых мер: там, откуда просматривается не только созданное правовое отношение, но и ситуация, когда само конкретное правовое отношение, будучи вырванным из общего контекста гражданского права, в условиях правовой неопределенности становится средством для достижения лицом своей эгоистической, скрытой, незаконной цели. Именно с этой точки зрения открывается смысл и назначение «отказа в защите права» как специфичной гражданско-правовой санкции. В противном случае она, как охранная мера, затеряется в числе других стандартных способов защиты и потеряет тем самым свое функциональное значение. Вывод: отказ в защите права является системной охранной мерой (санкцией) гражданского права, то есть своеобразной защитой от злоупотреблений субъектов с помощью средств самого гражданского права.
В общем плане под правонарушением понимают юридическое действие, недозволенное и причинившее вред лицу или нарушившее его законные права и интересы. Однако гражданско-правовая защита предоставляется не только «по факту», но и «по намерению», поскольку гражданско-правовая доктрина под причинением вреда и нарушением прав понимает равно и реальную угрозу свершения подобных действий. Последняя черта - намерение - более всего отвечает специфике «злоупотребительного» правонарушения, поскольку в большинстве случаев происходит не прямое нарушение гражданских прав, а угроза их нарушения с помощью норм права, а также «блокировка» прав, или воспрепятствование их нормальному осуществлению под видом своего «законного» правопользования. Соответственно, указанной специфике гражданско-правовые последствия злоупотребительных актов (действий) не есть возмещение причиненного вреда или взыскание неустойки, а лишь деактивация права самого нарушителя - отказ в его защите. Все иные меры защиты применяются, в основном, из самого факта причинения вреда (деликт) факта неосновательного обогащения (кондикция), нарушения исполнения обязательства и т.п.
В контексте санкции ст. 10 ГК РФ надвигается еще одна собственная серьезная проблема: отказ в защите права, будучи оружием правовой защиты от недозволенного использования лицами своих гражданских прав, с равным успехом может сам превратиться в орудие злоупотребительного поведения, поскольку юридическую силу любого субъективного гражданского права можно будет опровергнуть ссылкой на «всеобщность» санкции статьи 10 ГК РФ. Об этой опасности много говорили и говорят противники теории о злоупотреблении гражданскими правами. Угроза стабильности и определенности гражданских прав, угроза судейского произвола, способного любые права аннулировать ссылкой на недобросовестность их носителей, становились предметом горячих дискуссий и главным аргументом в споре о бесполезности норм о злоупотреблении правом в гражданском законодательстве. Представляется, что такая опасность действительно есть, но только в том случае, если границы «отказа в защите» расширяются до границ «нападения», т.е. по существу, когда придаются этой санкции признаки юридического «вершителя судеб» вплоть до лишения субъективного гражданского права. Это недопустимое свойство анализируемой правоохранительной меры. Отказ в защите права означает только отказ в защите того конкретного требования, которое заявило управомоченное лицо (истец либо ответчик) в судебном процессе в качестве своего основания, довода, аргумента. За злоупотребление правом собственности, к примеру, лишать владельца субъективного права собственности - это означает создать юридическое правило, которое подвергнет испытанию на прочность всю систему гражданского права в целом; за зло-употребительные условия в договоре лишать лицо «правомочий на результат» означает функционально подменять последствия недействительности сделок; за злоупотребление правом на защиту (в частности, способами защиты, предусмотренными в ст. 12 ГК РФ) лишать охраны «навечно» субъективное право означает оставить субъекта лишь с «голым» правом. Отказ в защите лишь ограничивает право субъекта злоупотребления до границы прав и законных интересов других равных ему правовых лиц. Санкция статьи 10 ГК РФ призвана не только отсекать злоупотребительные явления в гражданско-правовых отношениях, но и своим формализмом не создавать возможность для злоупотреблений. «Право на право» должно быть под двойным контролем.
Необходимо отметить, что само по себе злоупотребление правом, а тем более злоупотребительное применение статьи 10 ГК РФ - это всегда удел профессиональных юристов, имеющих определенные представления о категориях добросовестности и разумности в гражданском праве и о различных способах реализации прав. Намеренно стараясь упразднить посредством статьи 10 ГК РФ чужое субъективное право, лицо рискует своим субъективизмом в гораздо большей степени, нежели обычное злоупотребительное использование конкретных норм права, поскольку ему необходимо будет для «нарушителя» отыскать и обосновать скрытую цель «злого» использования той или иной нормы закона и указать, в чем конкретно проявились признаки злоупотребительного поведения. В обычных гражданских правонарушениях вина нарушителя презюмируется, т.е. не доказывается, в злоупотребительном акте - намерение как мотив с избранным средством для достижения незаконной цели - это один из ключевых квалифицирующих признаков правонарушения. Поэтому сделать саму статью 10 ГК РФ вследствие ее «эластичности» средством злоупотребления все же гораздо сложнее, чем любую другую норму закона, потому что субъективные категории добросовестности и разумности в праве могут сыграть с лицом, злоупотребляющим статьей 10 ГК РФ, недобрую шутку: он рискует натолкнуться на крайний субъективизм и в отношении себя, поскольку эти «сверхправовые» категории, находящиеся над правовой надстройкой и нерегулируемые с этой точки зрения самим правом, являются все же вещью из ноуменального мира, т.е. «вещью в себе».
Возвращаясь к ранее затронутой проблеме о судейской «возможности» отказа в защите права, утверждаем, что суд не «должен», не «обязан», а именно «может» отказать лицу в защите права, поскольку в этом диспозитивном правиле реализуется принцип разумности и самосохранения гражданско-правовой системы. Трудно представить себе судебное решение, в котором бы суд, установив признаки злоупотребления правом у одной из сторон, отказался бы применить санкцию статьи 10 ГК РФ на том основании, что это право, а не обязанность суда. И, наоборот, наличие обязанности в применении санкции за злоупотребление правом означает свести «на нет» всю эластичность статьи 10 ГК РФ и создать почву, по сути, для неограниченного судебного произвола, поскольку подобная «обязанность» превратится в отличное средство для создания злоупотребительных ситуаций в своем высшем проявлении - при злоупотреблении «правом на право». Кроме того, «возможность» отказа работает не только в плоскости «истец - суд», но и в том правовом режиме, когда требование об отказе в защите ни одна из сторон не заявляет, но факт «злого» использования права в наличии. Обязывать суд к применению анализируемой санкции означает сужать компетенцию суда исключительно до официального требования истца по делу, в то время, как в подобной защите может нуждается и ответчик. Установление в статье 10 ГК РФ права суда применить отказ в защите обусловлено не возможностью суда произвольно пользоваться своим правом, а необходимостью расширить инициативу суда по пресечению и предупреждению злоупотребительных актов, как со стороны истца, так и со стороны ответчика и независимо от официального процессуального оформления требования о защите. Суд защищает (обязан защищать) любое субъективное гражданское право от любых посягательств - как со стороны его носителя, так и со стороны обязанного лица. Недобросовестная эксплуатация норм права и условий договора недопустима ни для кого.
Отталкиваясь от приведенных аргументов и примеров, следует сделать еще один важный вывод: «возможность» отказа в защите права - это единственная гражданско-правовая санкция, которая может быть применена к лицу, злоупотребляющему своими гражданскими правами. Возмещение убытков, взыскание неустойки, компенсации и другие меры ответственности не могут быть применены в рамках анализируемой статьи 10 ГК РФ, а являются предметом самостоятельного, чаще всего субсидиарного, материального права требования. Включение в статью 10 ГК РФ конкретных «материальных» санкций неминуемо сделает ее нормой-монстром, которая потенциально может аннулировать любое субъективное гражданское право. В исключительности, одиночестве и «узости» гражданско-правовой санкции, содержащейся в статье 10 ГК РФ (отказ в защите права), содержатся гарантии от безграничного, произвольного, «злого» применения, в том числе самого запрета на злоупотребительное осуществление гражданских прав. При ином понимании смысла санкции статьи 10 ГК РФ она (санкция) может сама стать средством судебного произвола. По этой же причине санкция статьи 10 ГК РФ не должна применяться и в качестве «резервной» нормы, если та или иная статья ГК РФ не содержит «родной» санкции за нарушение установленных в ней правил. Статья 10 ГК РФ имеет собственные специальные условия применения, адекватные ее системно-функциональной задаче.
Исходя из вышесказанного, представляется необходимым синтезировать собственное определение санкции статьи 10 ГК РФ: отказ в защите права - это системное защитное средство гражданского права, содержащее в себе возможность суда ограничить охранную составляющую субъектного гражданского права в целях пресечения злоупотребительного использования гражданских прав и обязанностей.
Автор: Волков А.В.