03.03.2012 8647

Адаптация молодежи к иностранной культуре и учебной деятельности в зарубежной психологии

 

Проблема адаптации мигрантов в иной культурной среде, несмотря на обилие эмпирических исследований в современной западной литературе, до сих пор является одной из самых сложных и теоретически многозначных.

Межкультурная адаптация понимается как сложный процесс, благодаря которому молодой человек достигает соответствия («совместимости») с новой культурной средой.

Научный и специальный практический интерес к проблемам межкультурной адаптации возник в мировой науке в начале XX века, чему способствовало ускорение ритма социальных изменений в мировом сообществе.

С 50-х годов в психологии стала разрабатываться проблема адаптации индивидуальных переселенцев и временно пребывающих за рубежом людей, что стимулировалось послевоенным бумом в обмене студентами, специалистами и массовыми миграционными процессами. Речь шла, прежде всего, о многочисленных исследованиях приспособления к новой культурной среде с акцентом на патологические феномены (невротические и психосоматические расстройства, отклоняющееся и преступное поведение).

Существует много типов пребывающих за рубежом: деловые люди, дипломаты, военные, студенты, временные рабочие, миссионеры и т.п. Словом, те, кто часто проводит от пяти месяцев до пяти лет в других странах: с деловой целью; с дипломатической миссией; с миротворческой миссией; в качестве консультанта по военным вопросам; с целью получения образования или, наоборот, обучения местных жителей; с целью обращения людей в свою веру. Становится очевидным важность адаптации

пребывающих за рубежом людей к новым культурным реалиям в течение короткого времени, чтобы они могли эффективно действовать в новых 10 условиях жизни. Однако существует множество индивидуальных особенностей в том, насколько быстро и глубоко эти люди адаптируются к новым условиям, которые, в свою очередь, могут сильно повредить как их физическому и душевному здоровью, так и их профессиональной деятельности и организациям, на которые они работают.

Психологические исследования по студентам и временным рабочим, пребывающим за рубежом, прояснили очень интересные детали в различных аспектах явления культурного шока, например, такие, как более точное определение компонентов культурного шока, понимание наиболее важных предполагаемых переменных, теории стадий адаптации и т.п.

Хотя практика обучения студентов за рубежом существует уже веками, особенно в Европе, предметом исследования это стало сравнительно недавно. Одной из причин возросшего интереса к психолого-социальным проблемам студентов из-за рубежа стало большое количество таких студентов - по подсчетам С. Цвингманна и А. Ганна их число превышало один миллион. На самом деле, теперь существует журнал, полностью посвященный проблемам здоровья студентов: the Journal of the American College Health Association. Более того, издано несколько книг по проблемам иностранных студентов (Боннер С. и Уикс П.; Клинеберг О. и Халл У.; Дженкинс Х.), Д Нужно отметить, что не все работы были сделаны только по студентам, пребывающим за рубежом с целью обучения, но и по студентам, пребывающим за рубежом с другими целями такими, как работа, практика и т.п. (Ди Марко Н., Смит М.), Традиционно все они определяются пребывающими за рубежом, т.к. их проживание в другой Zwingmann С. A. A., Gunn A. D. G. Uprooting and health: psycho-social problems of students from abroad. - Geneva, 1983. Bochner S., Wicks P. Overseas students in Australia. - Sydney, 1972. Klineberg O., Hull W. F. At a foreign university: An International Study of Adaptation and Coping.-N. Y., 1979. Jenkins H. M. and Associates. Educating students from Other Nations. - San Francisco, 1983. Di Marko N. Stress and Adaptation in cross-cultural transition. Psychological reports, 1974. Smith M. B. Explorations in competence: a study of Peace Corps teachers in Ghana. American Psychologist, 1966. стране временно, хотя такие «временные» визиты иногда растягиваются на пять-шесть лет.

В пятидесятых годах XX века международное образование рассматривалось как часть послевоенного восстановления мира. Позже, когда наступили времена холодной войны, студенческие обмены связывались с международной политикой и дипломатическими интересами больших донорских стран (Боннер С. и Уикс П.), то есть стран, предоставлявших места в университетах и стипендии учащимся из-за рубежа. Например, такие программы, как Australian Colombo Plan или the American Fulbright Scheme вполне открыто декларировали своей целью стимуляцию экономики стран, откуда они принимали студентов, и создание там своих экспортных рынков; ослабление коммунистического влияния путем повышения уровня жизни в странах третьего мира; создание дружеских связей и поиск влиятельных союзников, которые будут поддерживать донорские страны в военных и дипломатических инициативах, а также в ООН.

Критерии, по которым оценивалось международное образование, отражали эти цели. Следовательно, в фокусе большинства исследований были аттитьюды, которые сформировались у иностранных студентов во время их пребывания за рубежом к местному населению, западным идеям и жизни. Это породило множество теоретических изысканий, лишенных практической пользы. Так как явной целью официально спонсируемых программ было, так называемое, распространение инноваций, что на практике значило экспорт западного технического ноу-хау в страны третьего мира, то был интерес и к успеваемости иностранных студентов и к путям повышения эффективности обучения, что привело к рассмотрению проблем душевного здоровья этих студентов.

Позже предметом обсуждения стала тенденция успешных студентов оставаться в стране пребывания или эмигрировать туда сразу после окончания обучения и возвращения на родину. Этот процесс получил название «утечка мозгов» (Адаме У.; Клинеберг О.),  и вызвал большую озабоченность потому, что это отрицало сами принципы, на которых основывались программы студенческих обменов. Множество исследований было проведено, чтобы пролить свет на причины утечки мозгов и повернуть этот процесс вспять.

Мир в восьмидесятых годах XX века представлял собой разнообразную картину. Многие страны, которые принимали от других техническую и образовательную помощь в послевоенную эру, теперь сами стали высокоразвитыми государствами с растущими экономическими показателями на зависть прежним донорским странам. Техническая помощь в форме подготовки студентов из слаборазвитых государств не представляла более такой значимости, как это было прежде. Но Холодная Война, или ее современный эквивалент, до сих пор существует, и правительства разных наций до сих пор озабочены проблемой влияния на умы и души молодого поколения из других стран, особенно тех, которые еще никуда не «примкнули». Как бы то ни было, предмет международного образования в свете внешней политики постепенно снимается с повестки дня или, возможно, его политические аспекты проводятся в жизнь более тонко и изощренно.

Современные исследования по студенческим обменам отражают это движение от проблем экономического прогресса, распространения инноваций, развития взаимопонимания и дружественных отношений и душевного здоровья иностранных студентов. Зависимые переменные, которые в большом количестве стали появляться в исследованиях, имели теперь отношение к изучению культуры страны пребывания, и ее влияние на этническую идентичность иностранных студентов. Это и стало главным предметом исследований в восьмидесятых годах XX века. Проявляется большой интерес и к социальной среде иностранных студентов во время их пребывания за рубежом и после возвращения на родину. Исследования также касаются кросс-национальных сообществ, к которым некоторые индивиды примыкают, т.к. получили образование за рубежом. Проявляется интерес и к медиативной функции, которые эти индивиды выполняют, принося с собой разнообразную культурную информацию, полученную во время обучения за рубежом. Современные исследования стали теоретически ориентированы. Лучшие из них явно пытаются отделить действия иностранных студентов от набора общепринятых норм поведения, особенно тех конструкт, которые признаны в социальной психологии. Еще одно направление развития «исследований - это использование квази - экспериментов, что является отголоском ранних научных разработок в этой области.

Большинство ранних исследований были связаны в основном с такими проблемами, как взаимоотношения между студентами, душевное здоровье и успеваемость в ВУЗе (Кельвин Р.; Лукас К.), безотносительно специальных проблем иностранных студентов.

Некоторые из ранних исследований посвящены проблеме самоубийств среди студентов (Рук П.; Ганн А.),, хотя эта проблема подвергается сомнению в других источниках (Шварц А.). Указывалось, что попытки самоубийства достигли эпидемиологического количества (Ганн А.). Отмечалось, что самоубийства составляют 50% от общего количества смертей среди студентов (Норман Б.). Как бы то ни было, эти исследования не отделяли иностранных студентов от местных и не могли покрывать проблемы, связанные со всей статистикой самоубийств (ошибки, различия в процедурах регистрации смерти, религиозные запреты).

Литература по опыту и, особенно, по трудностям, возникающим у иностранных студентов за рубежом, появилась сразу после Второй Мировой Войны. Большинство из ранних источников было мало научным и не экспериментальным, но изобилует деталями. А. Кэрей, например, рассматривал адаптацию «колониальных» студентов, исследуя их в разных группах одновременно и учитывая британские реакции. Лейтмотив книги А. Кэрей - это, во-первых, очень оптимистические ожидания студентов от их пребывания в Великобритании, а, во-вторых, важность британских верований и аттитьюдов.

А. Кэрей писал: «Существуют негативные и позитивные стереотипы в отношении азиатов и африканцев: так азиаты «высоко цивилизованы», «мозговиты», они философы, часто демонстрирующие высокие способности своей памяти; но они также «расточительны», хитры и жестоки: «вы не можете доверять никому из них». Африканцы, с другой стороны, «нецивилизованны» и «примитивны», обладают большой сексуальной силой, они добрые, лояльные «негритосы» с непосредственными детскими реакциями, благодарные за любую мелочь, сделанную для них. Примечательно, что среди стереотипных оценок об азиатах есть возвышенно позитивные тогда, как позитивные стереотипные оценки об африканцах звучат только с превосходной позиции и, следовательно, неприемлемы для африканских студентов. Нет сомнения, что это, хотя бы частично, связано с политическим положением: некоторые азиатские страны все время являются независимыми государствами и большинство жителей Лондона, по крайней мере, имеют представление о послевоенном развитии политической ситуации в этом регионе. Африканцы, напротив, ассоциируются в общественном сознании с зависимым колониальным статусом, и только совсем недавно люди стали видеть их политический прогресс. Азия связана в общественном сознании с множеством наций и странными, но сильными религиями и философскими направлениями; Африка же для многих британцев представляется до прихода туда европейцев сплошным хаосом и непроглядной тьмой».

В своем анализе А. Кэрей обращал особое внимание на ожидания учащихся, трудности, связанные со студенческой жизнью в Великобритании, и на реакции британских студентов.

По причине своих излишне оптимистичных ожиданий, заложенных колониальным образованием, иностранные студенты часто впадали в депрессию. Это усугублялось жилищными проблемами и британским предвзятым отношением: «В большой мере колониальные студенты в Лондоне находят, что их контакты с британцами ограничиваются взаимоотношениями «формального» типа. Многие организации пытались представить их жителям Лондона, но эти акции имели малый успех. В формальном контексте официальных отношений обе группы имеют тенденцию относится друг к другу стереотипно и, поэтому взаимоотношения между студентами складываются не так, как бы им того хотелось».

А. Кэрей подчеркивает, что местное население делает лишь очень грубые различия между разными группами колониальных студентов. Поэтому варианты социальной адаптации объясняются только с позиций социального и культурного положения.

Негативные комментарии в отношении британцев со стороны «разочарованных гостей»

В похожем докладе, основанном на эссе «разочарованных гостей» - зарубежных студентов - X. Таджфель и Дж. Доусон выявили почти такие же реакции: изначальный оптимизм, удивление от системы образования и свидетельство предвзятого отношения и дискриминации. Негативных комментариев в отношении британцев (невежественны в отношении других культур, замкнуты, высокомерны, надменны, консервативны, лицемерны) было в шесть раз больше, чем позитивных (дружественны, готовы прийти на помощь и сотрудничать). Африканские студенты давали наиболее негативные оценки, а выходцы из западной Индии - наиболее позитивные, но, в общем, их впечатления были весьма тусклыми. Эти эссе были в большинстве своем посвящены предвзятому расовому отношению и личной неустроенности. Авторы не углублялись в детали, касающиеся попыток студентов справиться со своими проблемами, и пути, которые были более или менее эффективны.

Другие исследователи пытались систематично наблюдать и интервьюировать ограниченное количество определенных студентов. Например, Е. Шилд изучал 59 американо-еврейских студентов в течение года в Израиле. Он был особенно заинтересован проблемой иностранного студента как чужака, который изучает нормы другой культуры. Он утверждал, что хотя участие в жизни другой культуры и тесная коммуникация с представителями чужого этноса может быть очень эффективной для изучения другой культуры, но все зависит от желания представителей принимающей культуры допускать чужаков к участию в свой жизни и тесному общению, а возможность наблюдать существует вне зависимости от готовности представителей иной культуры к сотрудничеству. Результаты исследования показали, что изменение отношения было изначально функцией участия, потом наблюдения и затем общения, в порядке их важности.

Была опубликована целая серия исследований, проведенных в различных службах здравоохранения университетов в пятидесятых и шестидесятых годах, однако не все они были посвящены проблемам именно иностранных студентов. Например, Дж. Хопкинс рассматривал неинтеллектуальные связи успехов и неудач студентов Лондонского Университета. Некоторые из наиболее интересных результатов показали, что в противоположность успешным студентам (прошли все сессии) неуспешные студенты (академически неуспевающие или отстающие от курса) имели значительно меньше друзей противоположного пола, имели меньшую тенденцию вступать в брачные отношения с сокурсниками и имели очень мало близких друзей. Последнее открытие было особенно поразительным. В цифрах это выглядит следующим образом:

Важность дружеских связей, которая была вскрыта этим исследованием, широко обсуждается и будет обсуждаться в дальнейшем.

Точно также Р. Раст (I960) изучал в Ельском Университете эпидемиологию душевного здоровья. Более трети студентов жаловались на нервозность, четверть - на одиночество и бессонницу, все это сказывалось на их учебе, отношениях с друзьями, сексуальной жизни и т.д. Хотя Р. Раст разработал простую дискриминационную шкалу для оценки душевного здоровья студентов, исследование не выявило и не могло выявить причины студенческих проблем в зависимости от того, является ли студент местным или приехал из зарубежа. Исследование, проведенное Дж. Коле и др. в Австралии, также не обнаружило никаких доказательств того, что иностранные студенты более часто, чем местные, обращаются за помощью в университетские центры здоровья.

Исследование, поведенное в Гонг Конге на базе двух университетов (Сингапурский Университет и австралийский Монаш Униврситет), сделало интересные открытия. Иностранные студенты (этнические китайцы) меньше обращались за врачебной консультацией в Австралии, нежели их коллеги на родине. Этот результат объяснялся следующими факторами: студенты, обучающиеся за рубежом, высоко мотивированы и готовы к испытаниям; большинство из них по уровню жизни принадлежало к среднему классу. Однако авторы убеждены, что противоречия между их открытиями и открытиями других ученых в этой области могут быть вызваны интерпретацией западных физиологов, считающих патологическим нормальное поведение представителей другой культуры.

Дж. Элдридж в своей работе писал о трудностях иностранных студентов Лейсестерском Университете. Он также изучал реакции британских студентов на своих иностранных сверстников. Многие британские студенты признавались, что им сложно выражать негативные реакции иностранным студентам и жаловались на то, что, если они выражали дружеские намерения или интерес к иностранным студентам, то последними это воспринималось как покровительство или предвзятое отношение.

Р. Стил из Лидского Университета предпринял эмпирическое исследование, психологических проблем зарубежных и британских студентов. В среднем среди британских студентов у 14% были те или иные психологические проблемы. У иностранцев процент был всегда выше: Египет (22,5%), Нигерия (28,1%), Турция (21,0%), Ирак (28,2%), Иран (29,7%), Индия (17,6%) и Пакистан (18,7%). Почти в половине всех случаев это была ипохондрия: «Характерно, что иностранные студенты, страдающие ипохондрией, постоянно находят источник дискомфорта в той или иной части своего тела. Обычно физические признаки болезни, которые могут быть обнаружены при осмотре, тривиальны или не существуют. Совсем другое дело с симптомами, на которые жалуется студент. Он чувствует слабость, он нервозен, не может спать, у него кашель и другие признаки простуды, нет аппетита, несварение желудка, у него сначала запор, а потом понос, тяжесть в желудке, постоянная тошнота, головная боль, боль в груди и конечностях, аритмия сердца, анемия, депрессивное состояние, озабочен своим сексуальным здоровьем, не может сосредоточиться на работе, его разум не ясен, он боится, что это может быть серьезное заболевание легких, сердца, желудка, кишечника, головы, половых органов, боится, что у него инфекция, которая постоянно распространяется из одной части тела в другую. Каждую неделю в течение всего своего пребывания в Лидсе он посещает врача по той или иной причине, очень редко с реальными признаками заболевания, но всегда озабоченный и настороженный состоянием своего здоровья».

Одной из наиболее влиятельных работ в этой области является труд Л. Уарда, который доказывал существование «синдрома иностранного студента». Этот синдром характеризуется обширными и не специфическими жалобами на физическое состояние, пассивным и замкнутым стилем общения, небрежным и неаккуратным внешним видом. Депрессивные и «культурно шокированные» зарубежные студенты имеют тенденцию придумывать себе проблемы со здоровьем, чтобы не «терять лица». Это дает им основание обращаться в клиники за медицинской помощью вместо того, чтобы обращаться за психологической. Иностранные студенты представлены в большом объеме в университетских центрах здоровья. В самом деле, А. Ганн обнаружил очень много случаев обращений иностранных студентов, по сравнению с местными студентами, с жалобами на желудочные, дерматологические и сексуальные проблемы.

Другие исследователи рассматривали случаи обращения за помощью среди психологически неблагополучных студентов (Меканик Д. и Гринли Дж.; Падески К. и Хаммен К.), Не так давно М. О'Нейл сравнил депрессивных канадских студентов, посещающих университетскую психиатрическую клинику, с группой студентов, не посещающих эту клинику. Степень депрессии и принадлежность к женскому полу были среди самых важных детерминант в клинической практике. После осуществления контроля над этими двумя переменными дискриминационные факторы показали, что те, кто обращался в клинику за помощью, были чаще всего старшими студентами, проживающими далеко от семьи. Они часто посещали и обычного врача. При этом наличие доверенного лица (друга) может где-то Ward L. Some observations of the underlying dynamics of conflict in a foreign student. Journal of the American College Health Association, 10,430-40, 1967. Willmuth L., Weaver L., Donland S. Utilization of medical services by transferred employees. Archives of General Psychiatry, 2,182-9, 1975. Gunn A. The Privileged Adolescent. - Aylesbury, 1970. Mechanic D., Greenley J. R. The prevalence of psychological distress and help-seeking in a college student population. Social Psychiatry, 11,1-10, 1976. Padesky C. A., Hammen C. L. Sex differences in depressive symptom expression and help-seeking among college students. Sex Roles, 7, 309-17,1981. O'Neil M. K., Lance W. J., Freeman S. J. Help-seeking behaviour of depressed students. Social Science and Medicine, 18, 511-14, 1984, помочь, но не уменьшает нужду в профессиональной помощи. Решение депрессивного студента обратиться за помощью в клинику складывается из осознания серьезности своей проблемы, прошлого опыта подобных обращений и, конечно, наличия подобной клиники при университете.

В Великобритании были проведены детальные исследования африканских студентов учеными Т. Ламбо и А. Нудеху. А. Анумонье перечислил самые распространенные причины затруднений, возникающих у африканских студентов в Великобритании. Он проинтервьюировал 150 африканских студентов и обнаружил причины, вызывающие фрустрирующее воздействие.

В похожем исследовании А. Сингх детально проинтервьюировал 300 студентов в Великобритании и обнаружил много неожиданных трудностей. Среди них следующие:

- Эмоциональные проблемы. Около половины испытанных трудностей, которых они не ожидали. Это относится, прежде всего, к проблеме одиночества, тоске по дому, недостатку заботы со стороны, проблеме с пищей и беспокойству о родных и близких дома. Студенты из семей с большим достатком имеют меньше проблем, чем студенты из семей среднего класса, и молодые студенты - до 26 лет - лучше адаптируются, чем студенты старшего возраста. Эмоциональное напряжение было в значительной степени связано с адаптационным процессом.

- Проблемы с учебой. Около половины студентов имели проблемы с учебой, в основном вследствие действия трех факторов: языковые проблемы, особенно в устной речи; более высокий стандарт британских университетов; и трудности во взаимоотношениях «преподаватель-студент». Проблемы с учебой негативно коррелировались с адаптацией.

- Адаптация. Адаптация относилась к месту проживания (у студентов было больше трудностей в Оксбридже, чем в провинциальных университетах), социальному положению (студенты высшего класса лучше адаптировались, чем студенты среднего класса), продолжительности пребывания (здесь U-образная кривая рассчитана на три года с наименьшей адаптацией в средний период), социальными навыками (выявлена позитивная корреляция между социальными навыками и адаптацией).

А. Сингх сделал следующие выводы: «Исследование показало, что может быть ошибочно рассматривать индийских студентов как недифференцированную группу. Их проблемы адаптации к различным сферам жизни - социальной, личной и академической - зависели от многих факторов прежде всего таких, как социальное положение, возраст, личные качества, уровень обучения, тип университета и продолжительность пребывания в стране».

П. Боурн сделал исторический анализ пребывания китайских студентов в США, и особенное внимание уделил проблемам, с которыми они сталкивались. Более четырех лет он интервьюировал двадцать четыре китайских студента, которых обозначили пациентами, и контрольную группу из двадцати четырех не пациентов; он рассматривал повторяющиеся темы, появляющиеся в интервью пациентов и не пациентов. П. Боурн обнаружил родительские, личные и другие требования к успеваемости, которые показывали, что китайские студенты работали больше и дольше, чем большинство других студентов. Китайские юноши были неуверенными в себе, застенчивыми и имели мало друзей. Китайские девушки были менее изолированными, но чувствовали себя виноватыми за близкие контакты с представителями не своей расы. Боурн сделал следующие выводы: «Раньше не было конфликтных ситуаций для китайских студентов в американских университетах... Теперь ситуация изменилась и конфликтные ситуации появляются слишком часто, так, например, китайский студент не подготовлен к взаимодействию с кавказским населением общежития. В то же время больше нет льгот. Если он или она остаются полностью преданными культурным китайским традициям, то после окончания учебы для них не будет профессиональных перспектив, т.к. они не могут эффективно взаимодействовать со всем американским населением».

Ранее Дж. Верофф изучал проблемы африканских студентов в США. Он без удивления обнаружил, что африканские студенты стали более терпимы к американскому неформальному стилю общения и более нетерпимы к тому, что они воспринимали как неискренние проявления открытости. Они также меняли свои взгляды на Африку, становясь более националистически настроенными и ориентированными на результат, чем до прибытия в США. Было бы наиболее интересно спроецировать это исследование на фоне тех перемен, которые произошли в Африке и США в контексте соблюдения прав человека и этнического самосознания.

Исследователи ввели концепцию культурной дистанции, чтобы просчитать количество страданий, которые испытывает студент одной культуры, проходящий обучение в другой культуре. И. Бабикер с соавторами предположили, что уровень отчуждения, отдаления и сопутствующие психологические страдания зависят от дистанции между культурой самого студента и культурой той страны, в которой он учится. Они разработали индекс культурной дистанции (CDI), который должен дать наиболее объективную оценку неравенства между двумя культурами без примеси собственного восприятия этих различий или без примеси собственных чувств к ним. Для определения индекса вводились следующие переменные: климат, одежда, религия, пища и структура семьи. Инструмент был опробован на 121 «иностранных» студентах Эдинбургского Университета с тем, чтобы исследовать возможные связи между культурной дистанцией и случаями обращения за врачебной помощью, а также между симптомами болезни и академическими успехами на экзаменах. Корреляционный анализ показал, что культурная дистанция значительно относилась к тревоге во время второй половины второго семестра (конец учебного года) и общему количеству обращений к врачу во время всего учебного года, но не к экзаменационным успехам.

Авторы утверждают, что отношение между CDI и обращениями к врачу могут означать, что культурно дистанцированные студенты воспринимали медицинскую службу в качестве доступного безопасного места или, что они на самом деле больше страдали физическими заболеваниями или, что возможность бесплатных и профессиональных осмотров утилизируется. Как отмечают авторы, возможно, самым важным Babiker I. Е., Сох J. L., Miller P. М. The measurement of culture distance and its relationship to medical consultation, symptomatology and examination performance of overseas students at Edinburgh University. Social Psychiatry,1980. 25 аспектом исследования стало создание и развитие CDI, который, похоже, является полезным инструментов для исследователей.

А. Фернхэм и С. Боннер провели похожее исследование и обнаружили, как и предполагали, что уровень трудностей, испытываемых пребывающими в чужой стране в ежедневном преодолении барьеров, напрямую относится к культурной дистанции между культурой иностранца и культурой страны пребывания. Они утверждали, что стресс, испытываемый иностранными студентами, во многом порожден отсутствием набора социальных навыков, с помощью которых можно преодолевать специфические социальные ситуации. Однако они уверены, что дистанцирование между иностранными студентами и культурой страны пребывания может быть двухсторонним процессом, т.к. они обнаружили, что иностранные студенты не искали друзей среди представителей местной культуры, через которых они могли бы лучше усвоить соответствующие социальные навыки, необходимые для удовлетворительного пребывания в этой стране.

При изучении феномена культурной дистанции при взаимодействии полов у разных исследователей получались противоположные результаты (возможно, из-за применения разных методов). Например, Б. Давей обнаружил, что британские студентки в Кембридже менее душевно здоровы, чем студенты мужского пола в то время, как Н. Маллесон, который работал в Лондонском Университете, не выявил никаких половых различий среди своих студентов. С. Кидд, работавший в Эдинбургском Университете, обнаружил, что британские женщины более душевно здоровы, чем мужчины. А. Анумонье нашел, что африканские студенты мужского пола, обучающиеся в Великобритании, лучше адаптировались и испытывали меньше эмоциональных страданий, но он не обнаружил половых различий в отношении к учебным стрессам.

Исследования, притязающие на то, чтобы показать различия в состоянии душевного здоровья иностранных и местных студентов используя статистические данные обращений к врачу, должны интерпретироваться с осторожностью. У иностранных студентов просто может не быть другого источника помощи, а их представления о болезни могут отличаться от принятых в стране пребывания. Например, заболевания, которые считаются самыми обыкновенными в одном обществе, могут совсем по-другому восприниматься представителями другой культуры. Так новые инфекционные заболевания могут вызвать целый поток обращений в медицинскую службу со стороны иностранных студентов по сравнению с местными учащимися, которые знакомы с подобными заболеваниями. Это может объяснить большее количество иностранных студентов с симптомами ипохондрии.

А. Фернхэм и Л. Трезайз сравнили четыре группы иностранных студентов в Великобритании (африканцев, европейцев, выходцев со среднего востока и малазийцев) с двумя британскими контрольными группами (первокурсники и студенты второго и третьего года обучения) по надежному критерию душевного здоровья. Как и предполагалось, иностранные студенты, в целом, показали больше психологического беспокойства, чем британские группы. Далее, за исключением малазийских студентов, британские учащиеся были значительно больше удовлетворены своими социальными условиями, чем представители других групп.

Превосходное исследование О. Клинеберга рассматривает 2536 иностранных студентов из 139 стран, обучающихся в одиннадцати зарубежных государствах. Примечательная черта этого исследования состоит в том, что местные ученые участвовали на равных правах с основными исследователями. Стратегия работы была определена на встрече пятнадцати ученых из разных стран. Эта группа исследователей разработала опросник вместе, чтобы обеспечить его применимость для всех этносов и установить его концептуальную эквивалентность через различные культурные устои. Более того, вопросы выбирались так, чтобы протестировать гипотезы, интересующие всех исследователей и проверить существование взаимосвязей между переменными, известными из прежних научных трудов, которые могут влиять на академическое пребывание за рубежом. Например, структура исследования позволяла провести подробный тест на определение важности дружеского социального контакта с членами местного сообщества и определить, следует ли адаптация U-образной кривой. Два этих вопроса являются основными в данном научном направлении. Клинеберг много писал о пребывании иностранных студентов за рубежом, как о миниатюрной истории жизни, и, чтобы подтвердить свою идею, он проинтервьюировал испытуемых трижды за время их пребывания за рубежом, чтобы отследить процесс во времени. Только раз или два до него предпринимались попытки такого лонгитьюдного исследования. Другая подгруппа была опрошена пятнадцать лет спустя после окончания обучения за рубежом.

Самостоятельно были исследованы четыре основные темы: 1 - источники удовлетворения; 2 - трудности, с которыми приходится сталкиваться; 3 - перемены в отношении; 4 - пути облегчения пребывания за рубежом. База данных была проанализирована в США.

Открытия покрывают много тем и временами сложны для восприятия, и мы можем подвести итоги только тех результатов, которые относятся к нашей дискуссии. Клинеберг и его коллеги обнаружили, что прежние путешествия респондентов ассоциировались с лучшими способностями к восприятию других культур, с меньшими трудностями и большими контактами с местным населением во время их пребывания в другой стране. Те студенты, которые наладили удовлетворительные социальные контакты и установили взаимоотношения с местными людьми во время своего пребывания в другой стране, выражали более полное удовлетворение своим учебным и бытовым опытом вне родины. Однако, как показали и другие исследования большинству респондентов не удалось установить тесные связи с представителями культуры страны пребывания, и они общались, преимущественно, с другими иностранными студентами. Гипотеза U-образной кривой адаптации не нашла своего подтверждения. Почти треть респондентов ответили, что они являлись объектом дискриминации, а четвертая часть сказала, что личная депрессия была их проблемой. Около пятнадцати процентов респондентов высказало пожелание остаться в стране пребывания - 29 свидетельство того, что «утечка мозгов» все еще является проблемой, несмотря на поправляющееся экономическое положение стран, откуда приезжают студенты.

Полнота этого исследования и его методологическая точность добавляет многое. В общем и целом, два важнейших фактора, заключенные в процесс адаптации к жизни и учебе в иностранном университете, были определены как контакты с местным населением и прежний опыт пребывания за рубежом. Оба этих открытия совместимы и поддерживают интерпретацию изучения культуры социальных навыков в процессе адаптации и идеи, которые нами здесь обсуждаются.

А. Фернхэм и С. Боннер утверждали, что иностранные студенты сталкиваются с четырьмя типами проблем, два из которых присущи только им (в противоположность местным студентам). Во-первых, существуют проблемы, которые касаются всех, живущих в чужой культуре. Это такие проблемы, как расовая дискриминация, языковой барьер, бытовые проблемы, сепаративные реакции, диетические ограничения, финансовый стресс, непонимание и одиночество. Во-вторых, существуют трудности, с которыми сталкиваются все подростки и молодые люди вне зависимости от того, учатся ли они дома или за границей. Это происходит, когда они становятся эмоционально независимыми, самодостаточными, продуктивными и ответственными членами общества. В-третьих, есть учебные стрессы, когда студентам приходится усердно трудиться, часто в плохих условиях и с материальными трудностями. В-четвертых, национальная и этническая роль зарубежных студентов зачастую доминирует в их общении с местными членами сообщества.

В каком-то смысле иностранные студенты постоянно «втиснуты» в роль послов или представителей своих государств, часто посредством окружающих людей, которые всегда спрашивают об их национальных традициях и национальном происхождении, и посредством предубежденных Furnham A., Bochner S. Social difficulty in a foreign culture: an empirical analysis of culture shock. - Oxford, 1982. индивидов, которые могут порочить политику или достижения родной страны иностранного студента. В магазинах могут говорить с иностранцем четко и медленно с убеждением, что он плохо общается на языке, а заботливые тетушки в автобусе обязательно захотят знать, насколько он скучает по родному дому. Все это может забавлять, раздражать или бесить, в зависимости от обстоятельств, но эта участь обычно постигает всех иностранцев. Как бы то ни было, исследования по преувеличенной национальной роли, рассмотренной С. Бочнером, показали, что под влиянием определенных условий это может привести к непониманию и враждебности между иностранными и местными студентами.

Не удивительно, что многие иностранные студенты страдают от более худшего состояния здоровья, чем представители местной культуры, т.к. они испытывают дополнительные стрессы. Но нужно отметить, что не все их трудности происходят оттого, что они иностранцы. Некоторые проблемы присущи всем молодым людям, получающим высшее образование.

К. Хуанг выделил четыре области трудностей, общие для всех иностранных студентов:

- Коммуникационные барьеры, вырастающие из незнакомых и сложных лингвистических и паралингвистических особенностей.

- Перемещение культурных принадлежностей, т.к. студент вынужден перемещаться между старыми и новыми культурными ценностями, идентификацией и т.п.

- Замена социального окружения - семьи, соседей и друзей одновременно, когда к студентам в новом социальном окружении относятся как к чужакам или даже непрошеным гостям.

- Множественная отчетность - перед семьей, правительством или другим спонсором, преподавателями и иммиграционными службами.

С. Цвингманн и А. Ганн сделали попытку понять процесс переезда с одного места жительства в другую страну (снятие с места) и его влияние на Bochner S., Wicks P. Overseas students in Australia. - Sydney, 1972. Huang K. Campus mental health: the foreigner at your desk. Journal of American College Health Association, 1977, душевное здоровье студентов. Процесс рассматривается как частичный разрыв индивидов с их первородной средой и нарушение привычных схем удовлетворения. Авторы проводят различие между разными типами условий. Понятие «беспорядок при снятии с места» относится как к конституционным факторам, так и к присвоенным или обусловленным факторам. Последние подразделяются на несколько категорий: уровень психологической и социальной зрелости; идеологическая и этническая дифференциация; серьезность и качество мотивации; прежний опыт общения с людьми из других систем или опыт проживания в других системах; аспекты поведения и способности к изучению иностранных языков. Авторы подчеркивают, что следующие условия также имеют отношение к «беспорядку при снятии с места»: климатические и топологические особенности; лингвистические особенности; общие культурные различия в традициях, ритме жизни, домашнем хозяйстве, питании, знаках внимания противоположному полу, религиозных взглядах и т.п.; расовые различия и дискриминация.

С. Цвингманн и А. Ганн считают, что совершенно открытые системы - это утопия. Большинство из существующих систем имеют тенденцию быть более закрытыми, нежели открытыми. «Закрытый» и «открытый» здесь даны как относительные понятия. Система может быть, к примеру, относительно «открытой» в отношении равенства и свободы передвижений по стране (путешествия), выражения своего мнения, выбора удовольствий и т.д., но может быть относительно «закрытой» в отношении существования расовой дискриминации, невозможности переступить кастовые барьеры, общественные условности или в необходимости быть сверх конкурентоспособным и последовательно невнимательным в отношениях с приятелями. Студент из-за рубежа может находить свой колледж или университет «открытой» системой, в то время как город или страна временной адаптации «закрыты». Однако теоретически, в соответствии с национальными конституциями (например, декларация независимости, свободы, прав человека и т.п.), большинство западных систем принимает позицию «открытого» сообщества.

С. Цвингманн и А. Ганн также указали на другие факторы: финансовая поддержка; степень свободной воли и мотивации в поездке за рубеж. В их исследовании остается, однако, не ясным какие факторы могут быть самыми важными в предсказании успешной адаптации пребывающих за рубежом студентов.

Область исследования, которая теоретически очень важна, - это работа по изучению дружеских связей иностранных студентов (Дак С; Дак С. и Zwingmann С. A. A., Gunn A. D. G. Uprooting and health: psycho-social problems of students from abroad. - Geneva, 1983. - p. 20. Крайг Г.; Дак С. и Спенсер С; Клинеберг О. и Халл У.), Сравнительно недавно С. Боннер и его коллеги (Боннер С, Бакер Е. и МакЛеод Б.; Боннер С, МакЛеод Б. и Лин А.; Боннер С. и Орр Ф.; Фернхэм А. и Боннер С.), нашли несколько интересных направлений в дружеских связях иностранных студентов. В своем исследовании зарубежных студентов на Гаваях С. Боннер с коллегами создали функциональную модель образцов дружеских связей зарубежных студентов, утверждающую, что пребывающие за границей иностранцы принадлежат к трем определенным социальным системам, а именно:

- Первичная монокультурная система, состоящая из близких дружеских связей с другими студентами того же этноса, временно пребывающими за рубежом. Основная функция данной системы - это создание социума, в котором есть возможность выражать и показывать свои этнические и культурные ценности.

- Вторичная бикультурная система, состоящая из связей между иностранцами и влиятельными представителями принимающей культуры такими, как ученые, студенты, преподаватели и официальные лица государства. Основная функция этой системы состоит в инструментальном способствовании академическим и профессиональным устремлениям зарубежного студента.

- Третичная мультикультурная система состоит из друзей и знакомых. Основная функция этой системы состоит в создании компании для отдыха и развлечений, для «не культурных» и не учебных мероприятий.

Хотя Боннер не интерпретировал свои открытия в социальных рамках, другие ученые обнаружили, что степень социального взаимодействия между иностранцами и местным населением имеет прямое отношение к адаптации первых. Например, У. Сьюел и О. Дэвидсен обнаружили значительную взаимосвязь между социальным взаимодействием скандинавских и американских студентов и степенью их удовлетворения пребыванием за рубежом. Так же Л. Антлер в своем исследовании 170 иностранных аспирантов-медиков, обучающихся в США, нашел, что те из них, у кого было больше личных контактов с американцами, были наименее далеки от них в культурном и социально-экономическом планах. А. Ричардсон также отметил разницу в дружеских связях удовлетворенных и неудовлетворенных пребыванием британских мигрантов в Австралии. Последние имели мало друзей из числа местного населения. С. Селттиц и С. Кук обнаружили, что иностранцы, у которых был хотя бы один близкий друг из представителей местного сообщества, испытывали гораздо меньше проблем, чем те, у которых таких друзей не было. Основываясь на открытиях исследования в Австралии, Д. Ау обнаружил, что уровень личных контактов между китайско-малазийскими студентами и представителями принимающей культуры влиял на их позитивное отношение к Австралии.

Гипотеза социальной поддержки придает больше важности качеству и количеству поддержки, нежели чем источнику этой поддержки. Таким образом, именно объем социальной поддержки играет определяющую роль. Sewell W. Н., Davidsen О. М. Scandinavian Students on an American Camous. - Minneapolis, 1961.Antler L. Correlates of home and host country acquaintanceship among foreign medical residents in the United States. Journal of Social Psychology, 1970. Richardson A. British Immigrants and Australia: A Psycho-social Inquiry. - Canberra, 1974. Selltiz C, Cook S. W. Factors influencing attitudes of foreign students towards the host country. Journal of Social Issues. Au D. S. C. The influence of contacts with host nationals on foreign students' attitudes. - unpublished В A Honours thesis, 1969. С. Боннер ставит большее ударение на источник поддержки. Помощь со стороны представителей принимающей культуры является особенно важной, т.к. через нее иностранные студенты могут сохранять свою собственную культуру. Благополучие иностранных студентов зависит от их доступа к обоим типам систем. Однако остается фактом то, что большинство зарубежных студентов не принадлежит к конкурентоспособной системе принимающей культуры.

Сравнительно недавно А. Фернхэм и Н. Алибхай повторили и расширили некоторые из ранних исследований, проведенных Бочнером и его коллегами. Они взяли 140 студентов из 35 разных стран, которых грубо разделили на девять групп: азиатскую, африканскую, восточную, европейскую, ближневосточную, североамериканскую, южноамериканскую, западно-индийскую и британскую. В целом данные были очень похожи на данные, полученные С. Бочнером. Например, североамериканцы называли в числе друзей, в основном, европейцев и британцев, что, несомненно, отражает сходство культур (Фернхэм А. и С. Боннер), так же, как южноамериканцы и европейцы называли друг друга, наверное, потому, что у них у многих одна религия и язык.

Однако только четверная часть респондентов назвали британцев лучшими друзьями. В самом деле, 56% всех иностранных студентов не имели вообще друзей из числа британцев.

Это может подтверждать мнение, что у зарубежных студентов ограниченное количество контактов с представителями принимающей культуры, и может объяснять, почему многие иностранные студенты возвращаются домой недовольные страной и обществом, где они учились. Как заметил С. Бочнер: «Таким образом, монокультурные связи являются жизненно необходимыми для зарубежных студентов, и не следует в них административно вмешиваться, регулировать, пресекать или подсмеиваться над ними. Наоборот, такие связи следует поддерживать и, если возможно, делать их более открытыми би - и мульти - культурным влияниям. В особенности нужно выявлять и поддерживать индивидов-посредников, которые выполняют функцию связок между различными культурными системами. Бикультурные (иностранный студент представитель принимающей культуры) связи должны расширяться с тем, чтобы перекрыть свою изначальную инструментальную и учебную функцию. Это часто происходит спонтанно, и нужно искать пути и средства, чтобы сохранять подобную тенденцию. Мультикультурные ассоциации (связи между зарубежными студентами из разных стран) могут быть расширены за пределы своей функции проведения свободного времени и отдыха в сторону глубокого изучения культур друг друга».

Со времен К. Оберга стало модно описывать «заболевание» культурным шоком в рамках ряда стадий (Смоллей У.). Все эти классификации имели тенденцию пересекаться.

К. Оберг перечислил четыре стадии шока:

- Стадия медового месяца. Начальная реакция очарования, восхищения, энтузиазма, восторга и учтивых, дружеских, поверхностных отношений с представителями принимающей культуры.

- Кризис. Начальные различия в языке, идеях, ценностях, знакомых знаках и символах приводят к чувству неадекватности, фрустрации, тревоги и злобы.

- Восстановление. Кризис заканчивается, после определенных предпринятых усилий человек усваивает язык и культуру страны пребывания.

- Адаптация. Пребывающий за рубежом человек начинает вживаться в новую культуру и получать от этого удовольствие, хотя время от времени может проявляться тревога и напряжение.

К. Оберг исходил из идеи, что вхождение в новую культуру сопровождается неприятными чувствами (потерей друзей и статуса, отверженности, удивления и дискомфорта при осознании различий между культурами), путаницей в ценностных ориентациях и собственной личностной идентичности.

В то же время Е. Якобсон предлагал девять стадий, а А. Гарца - Гуерреро, С. Лессер и X. Питер - три стадии. А. Черч справедливо указал на то, что всегда существует множество проблем с простыми описательными исследованиями: «Инвариантен ли порядок стадий? Все ли проходят через все стадии, или кто-то может избежать некоторых из них? Чтобы расклассифицировать индивидов, нужны ключевые индикаторы каждой стадии, индикаторы, которые могут варьироваться в зависимости от происхождения из той или иной культуры или быть индикативными для более чем одной стадии, отражая поверхностную адаптацию на ранней стадии и действительное проникновение в чужую культуру на более поздней стадии».

Симптомы «культурного шока» - недостаток уверенности в себе, тревожность, раздражительность, бессонница, психосоматические расстройства, депрессия.

Чаще всего «культурный шок» ассоциируется с негативными последствиями, и лишь немногие обращают внимание на его позитивную сторону хотя бы для тех индивидов, у кого первоначальный дискомфорт ведет к принятию новых ценностей, аттитюдов, моделей поведения и, в конечном счете, важен для саморазвития и личностного роста. Так, с точки зрения Я. Ким, при благоприятных условиях вхождения в новую культуру индивид проходит цикл «стресс - адаптация - личностный рост».

Преодоление трудностей, вызывавших культурный шок, выход из этого состояния - необходимое условие достижения стадии выздоровления в общем процессе адаптации. От того, насколько полно проката стадия культурного шока, зависит глубина адаптации. Для преодоления состояния культурного шока требуется активизация ресурсов личности, в частности, специфического ресурса преодолевающего поведения.

Преодоление является необходимым и достаточным условием выхода из культурного шока. Ощущение вкуса к жизни важно как пронизывающая все стадии адаптации воодушевляющая установка на положительный исход.

С понятием культурного шока тесно связана теория U-кривой, автором который был С. Лисгаард Он описал криволинейную функцию зависимости между успешностью адаптации и временем пребывания в стране. Ученый сделал вывод из своего исследования более чем 200 норвежских учащихся в США, что люди проходят через три фазы приспособления: начальная адаптация, кризис и последующая адаптация. Нигде в своей работе С. Лисгаард не описывает форму кривой U, хотя он подразумевал, что период адаптации занимает в среднем около двадцати месяцев с некоторым отрезком между шестым и восемнадцатым месяцами, который является нижней частью U. Идея очень проста: если все время отслеживать уровень приспособления, адаптации и благополучия пребывающего за рубежом человека, то форма U получается следующим образом - уровень удовлетворения и благополучия постоянно понижается, но потом опять возрастает.

«U-кривая» была ограничена лишь адаптацией людей в новой культуре, однако более поздние исследования показали, что более полным описанием этого процесса может быть «W-кривая», которая охватывает как адаптацию в иноязычной культуре, так и реадаптацию к родной культуре по возвращении домой, когда адаптирующийся опять переживает состояние дезадаптированности, за которым следует вторая стадия восстановления.

W-образная кривая - это развитие идеи С. Лисгаарда Дж. Т. Гуллахорном и Дж. Е. Гуллахорном, которые обнаружили, что по возвращении на родину иностранцы часто проходят похожий обратный аккультурационный процесс снова в форме U-образной кривой, таким образом, они проходят дважды U-образную кривую и получается W-образная кривая.

Отчасти это привлекательная природа тезиса, но также и расплывчатость в первоначальном описании, что побудило многих ученых делать работы на эту тему. Одной из проблем является зависимая переменная (т.е. какой аспект адаптации рассматривается). О. Клинеберг и У. Халл перечислили такие переменные, как депрессия, одиночество и тоска по дому, а И. Торбьерн даже включил отношение к климату, спортивным сооружениям и знанию последних событий.

Вторая проблема заключается в определении - когда U-образная кривая не является U-образной? Рассмотрим графики 1 и 2, сделанные И. Торбьерном, которые показывают рейтинги условий жизни в отношении Gullahorn J. Т., Gullahorn J. Е. An extension of the U-curve hypothesis. Journal of Social A  Issues,1963. Klineberg O., Hull W. F. At a Foreign University: An International Study of Adaptation and Coping. - N. Y., 1979. Torbiorn I. Living Abroad: Personal Adjustment and Personnel Policy in the Overseas Settings. - Chichester, 1982, пищи и принятия новых порядков в стране пребывания по 9-бальной шкале (1=очень хорошо; 9=очень плохо) в течение времени. Согласно И. Торбьерну, «характерная U-образная кривая появляется в отношении к пище и порядкам, т.е. оценки становятся менее позитивными в течение первого года, после чего они снова улучшаются». Трудно спорить, что данные графики представляют чистое доказательство существования U-образной кривой!

В обзоре литературы по проблеме U-образной кривой А. Черч выделил семь исследований, которые обнаружили свидетельства в поддержку гипотезы и примерно столько же работ, которым никаких доказательств найти не удалось. Он сделал вывод, что обоснование гипотезы U-образной кривой слабо, неубедительно и слишком обобщено. К примеру, не все пребывающие за рубежом люди начинают с фазы предполагаемой начальной адаптации, восторга и оптимизма - некоторые несчастны, подавлены и тревожны с самого начала (если не раньше). Во-вторых, некоторые люди, никогда бывают подавлены и тревожны, получая удовольствие от своего пребывания за рубежом и адаптируясь к новой культуре сразу же. В-третьих, где там U-образные кривые, когда эти кривые бывают совсем прямыми, горизонтальными, вертикальными и самых разных неправильных форм.

Немногие исследования проверяли гипотезы по адаптационному поведению лонгитьюдно. Ясно, что требуется тщательное и глубокое лонгитьюдное исследование, нацеленное на определение того, какие аспекты пребывания людей за рубежом с какими аспектами местной культуры взаимодействуют, и какие схемы адаптации это взаимодействие порождает. На современной стадии своего развития гипотеза U-образной кривой слишком расплывчата и слишком обобщена, чтобы представлять пользу для понимании динамики процесса адаптации. В гипотезе U-образной кривой может быть что-то спасительное, но все равно требуется более тонкое, комплексное, лонгитьюдное исследование, чтобы определить либо существование этой гипотезы, либо возможность ее применения на практике. Такая работа должна проводится более строго в общих теоретических рамках.

Такие соображения подтолкнули С. Бочнера, А. Лина и Б. МакЛеода к созданию модели, в которой зависимая переменная является скорее межличностной, а не интрафизической.

Вместо рассмотрения адаптации, как чего-то, что происходит внутри личности, С. Боннер и его коллеги утверждали, что так называемая адаптация влечет за собой приобретение поведения, навыков и норм, соответствующих социальным ролям, которые ожидаются от иностранных студентов. В частности, это предполагает вступление в новые взаимоотношения со значимыми людьми принимающей культуры и восстановление отношений со значимыми людьми своей культуры после возвращения на родину. U - образная кривая пребывания в иной культуре может быть получена из разницы между наблюдением за новой культурой и участия в ней. Когда роль пребывающего за рубежом от наблюдения переходит в участие, неизбежный переход, тогда изначальное восхищение новой культурой, похоже, замещается необходимостью уживаться с этой новой культурой, что в терминах С. Бочнера значит изучать ее безмолвные черты. Некоторые пребывающие за рубежом люди никогда не изучают новую культуру и не и развивают обоюдные ролевые взаимоотношения с представителями принимающей культуры. Другие иностранцы приобретают социальные навыки нового общества и развивают подлинные контакты с его членами. Остальные находятся где-то между этими полюсами. Таким образом, степень изучения культуры не одинакова среди пребывающих за рубежом и зависит от всех коммуникативных переменных, которые мы обсуждали. Это объясняет, почему гипотеза U-образной кривой не поддерживается в некоторых исследованиях, т.к. определенная часть индивидов таких, как изощренные путешественники, которые сразу начинают полноценно участвовать в новой культуре, могут не проходить через эту кривую, поскольку уровень их удовлетворения не опускается вниз, а идет ровно. Также есть и неизощренные путешественники, которым не удается включиться в новое общество, и их кривая удовлетворения никогда не поднимается с нижней точки. Мы не уверены ни в каких эмпирических исследованиях, которые были специально проведены для проверки этих гипотетических детерминант «адаптации» пребывающих за рубежом людей.

При возвращении на родину U-образная кривая может образоваться из наличия противоречивых ролевых требований. С. Боннер, А. Лин и Б. Мак Леод показали, что возвращающиеся на родину студенты предвидят, что они будут подлежать противоречивым социальным ожиданиям. В частности, они думают, что будет некоторая амбивалентность в отношении, которое они получат от своих коллег, друзей и родных. Например, боятся, что друзья на родине будут относиться к ним по-другому, что родители будут воспринимать их как слишком испорченных западной культурой и, что в своей профессиональной деятельности, они не смогут воспользоваться приобретенным за рубежом опытом и знаниями. И снова, уровень разрешения этих ролевых конфликтов может варьироваться, в зависимости от ряда обстоятельств, что может объяснить отсутствие W-образной кривой в некоторых исследованиях.

Преимущество социально-психологической модели временной адаптации состоит в том, что она может предсказать и объяснить разные пути «адаптации» как функцию очень специфических детерминант. Таким образом, успешный индивид, изучающий чужую, культуру за рубежом, должен показать типичную U-образную кривую, а после прибытия на родину - W-образную. Опытные люди в области изучения иной культуры должны показать горизонтальную прямую, а неуспешные - нисходящую прямую во время пребывания за рубежом и восходящую по возвращении на родину.

Некоторые из этих возможных отношений могут быть предметом эмпирического исследования. Другое преимущество этой модели состоит в том, что она не ограничена адаптационными моделями пребывающих за рубежом людей, а имеет общее применение. Модель предполагает, что у всех людей, вступающих в новые взаимоотношения или социальные ситуации, последовательно развиваются чувства удовлетворения или неудовлетворения. Форма этих кривых будет зависеть от того, насколько хорошо индивиды усваивают релевантные типы поведения и насколько они могут уяснить свои новые роли, избежать ролевой двусмысленности и разрешить любые противоречивые ролевые требования в своих отношениях со значимыми людьми в этих новых условиях. Таким образом, модель имеет прикладное значение в таких областях и сферах, как вступление в брак, переход на другую работу, появление первого ребенка или переезд на другое место жительства. Модель устанавливает, что успешное приспособление к переменам, которые имеют межличностные аспекты (а большинство имеет) зависит от процессов, похожих на происходящие во время изучения новой культуры, и может объяснить, почему одни люди справляются с переменами лучше, чем другие. Эти утверждения могут быть переведены в определенные предположения и проверены эмпирически. В модели есть четкие выводы для коррекционной работы.

С. Боннер выделил четыре максимально общих категории последствий межкультурного контакта: 1 - геноцид, т.е. уничтожение противостоящей группы; 2 - ассимиляция, т.е. постепенное добровольное или принудительное принятие обычаев, верований, норм доминирующей группы вплоть до полного растворения в ней; 3 - сегрегация, т.е. курс на раздельное развитие групп; 4 - интеграция, т.е. сохранение группами своей культурной идентичности при объединении в единое сообщество на новом значимом основании.

В соответствии с данной моделью С. Боннер называет четыре возможных результата межкультурных контактов для индивида: 1 - человек отбрасывает собственную культуру в пользу чужой («перебежчик»); 2 - отбрасывает чужую в пользу собственной («шовинист»); 3 - колеблется между двумя культурами, зачастую испытывая внутри-личностный 46 конфликт, путаясь в идентичности и, в итоге, не удовлетворяя требованиям ни одной из культур («маргинал»); 4 - синтезирует обе культуры, являясь их связующим звеном («посредник»).

Исследователи, работающие в рамках этой модели, прежде всего, исходят из того, что само понятие «адаптации» несёт в себе оттенок этноцентризма, т.к. подразумевается, что адаптирующемуся необходимо «отбросить» знакомые нормы, образцы поведения, свою родную культуру как менее значимые и приобрести нормы, традиции и ценности новой культуры. Речь идет, прежде всего, о людях, которые находятся в новой культуре сравнительно небольшой срок и собираются вернуться на родину. У них нет необходимости адаптироваться ко всем параметрам новой культуры. С точки зрения представителей этой модели, им просто нужно познакомиться с рядом наиболее значимых аспектов культуры, влияющих на поведение и коммуникацию людей и приобрести практические социальные навыки, которые лежат в основе культурно-детерминированного поведения людей.

Взгляд на культурную адаптацию как на своего рода психологическое «путешествие» от границ к центру иноязычной культуры, от состояния неприятия или незнания до понимания особенности культуры и способности поставить себя, а место носителя культуры занимает промежуточное положение между взглядом на культурную адаптацию как на процесс обучения и моделью культурного шока. Наиболее интересной в рамках данной модели является концепция Дж. Беннета, в которой под успешной межкультурной адаптацией подразумевается не только приобретение новых навыков и стереотипов поведения, но и способность правильно интерпретировать поведение партнёра по межкультурной коммуникации. Модель «путешествия» символизирует развитие этой способности - так называемой межкультурной восприимчивости - с увеличением контакта с новой культурой. Достигается не просто «ориентация» в специфических проявлениях незнакомой культуры, основанная на исключительно познавательных процедурах, но и личное эмоциональное восприятие новой культуры, а также более глубокое познание основ собственной культурной традиции.

Иными словами, успешная межкультурная подготовка подразумевает не только приобретение новых навыков, но и воспитание межкультурной восприимчивости, которая не является естественной, врождённой ни в одной культуре. Предлагается 6 стадий развития межкультурной восприимчивости, которые связаны с особенностями восприятия представителей другой культуры.

Следует заметить, что эта модель - модель «культурного путешествия» - внесла свой вклад в понимание познавательных процессов, лежащих в основе межкультурного приспособления, но большей частью она является чисто описательной системой. К сожалению, в ней мало внимания уделяется видам и динамике процессе адаптации во всём его комплексности, что важно для целостного понимания этого явления.

Дж. Берри и его соавторы предлагают оценивать результаты межкультурной адаптации людей в зависимости от их ответов на следующие значимые вопросы: сохраняются и высоко ли оцениваются культурная самобытность и традиции прежней культуры? Существуют ли позитивные отношения между культурными сообществами, и есть ли стремление к их достижению? На основе комбинаций ответов возможно выделение четырёх возможных способов межкультурной адаптации: интеграция, маргинализация, сепаратизм и ассимиляция.

Авторы всех этих моделей единодушны в том, что успешная адаптация представляет собой не ассимиляцию с чужой культурой, и даже не только приспособление к новой среде, так как индивид может быть хорошо приспособленным к жизни в новом обществе, удовлетворяя все потребности Cross- cultural psychology: research and applications. - Cambridge, 1992, 48 внутри своей этнической или культурной группы. Успешная адаптация предполагает овладение богатствами еще одной культуры без ущерба для ценностей собственной.

Наиболее серьёзные исследования проводились в этнологии и антропологии при изучении аккультурации. Первоначально аккультурация рассматривалась как феномен только группового уровня. В первых работах этого рода этнографы США стремились проследить, каким изменениям подвергаются культуры различных, главным образом индейских, групп под воздействием европейской культуры, и выявить некоторые закономерности этих изменений. Г. Д. Грейвс ввёл термин «психологическая аккультурация», который относится к изменениям, переживаемым отдельным человеком в результате контакта с другими культурами или в результате участия в аккультурационном процессе своей культурной или этнической группы.

В работах зарубежных лингвистов аккультурация определяется не столько как предписанная цель или конечное состояние, а скорее как серия шагов, предпринимаемых, чтобы преодолеть разрыв между нормами родной и новой культуры.

Так, М. Byram считает, что, аккультурация - это не процесс, повторяющий или имитирующий социализацию на родном языке, а скорее развитие уже существующей у человека социокультурной компетенции в родной культуре и развитие её в межкультурную компетенцию, т.е. в способность анализировать и принимать других такими, какие они есть.

Таким образом, успешная адаптация к инокультурной среде не обязательно означает, что человек полностью овладел ценностями другой культуры, отказавшись от своих прежних норм и установок. Он скорее приобретает понимание правил, которые управляют общественными отношениями и обменами в этой культуре и некоторую лёгкость и гибкость в исполнении своей роли в обществе согласно этим правилам. Cross - cultural psychology: research and applications. - Cambridge, 1992. Byram M. Investigating Cultural Studies in Foreign Language Teaching. - Clevedon, Philadelphia, 1990.

Как уже отмечалось, многие исследования ставят под сомнение эмпирическую валидность U- и W-образных кривых. Согласно Ю. Ю. Ким и У. Б. Гудикунст далеко не все «визитеры» начинают пребывание в чужой стране с «медового месяца», а этап депрессии не является универсальным. Даже результаты работ, поддерживающие гипотезу, свидетельствуют о значительных различиях в протекании процесса адаптации и его продолжительности - от нескольких месяцев до 4-5 лет.

Степень выраженности «культурного шока» и продолжительность адаптации определяются типологией как самих «визитеров» и переселенцев, так и своей и чужой для них культур. Назовем основные характеристики типологии.

- Индивидуальные различия. Молодые, высокоинтеллектуальные и высокообразованные люди адаптируются быстрее. В некоторых исследованиях было установлено, что женщины имеют больше проблем в период адаптации, чем мужчины. Однако объектом исследований чаще всего оказывались женщины из традиционных культур, на адаптацию которых влияли более низкие, чем у соотечественников-мужчин уровни образования и профессионального опыта. А у американцев половых различий, как правило, не обнаруживалось.

Давно установлено, что авторитарные личности менее эффективно овладевают новыми социальными нормами, ценностями и языками. Что касается других личностных переменных, то предприняты попытки выделения «overseas type» - человека, который в наименьшей степени сталкивается с трудностями при вхождении в инокультурную среду. Это индивид экстравертного типа, открытый для общения и интересующийся окружающими, уверенный в себе и профессионально компетентный. В системе его ценностей большое место занимают ценности общечеловеческие.

- Готовность к переменам. В большинстве случаев мигранты восприимчивы к изменениям, так как обладают мотивацией к адаптации. Это относится и к «визитерам». Так, мотивы пребывания за границей иностранных студентов достаточно специфичны и ориентированы на цель - получение диплома или ученой степени, которые могут обеспечить им карьеру и престиж. Ради достижения этих целей студенты готовы выдержать различные тяготы.

На «приживаемости» благоприятно сказываются также наличие доконтактного опыта (знание языка, культуры, условий жизни в определенной стране) и предшествующий опыт пребывания за границей.

- Индивидуальный опыт пребывания в инокультурной среде. Одним из важнейших факторов, благотворно влияющих на процесс адаптации, является установление дружеских отношений с местными жителями. Но и неформальные межличностные отношения с соотечественниками могут способствовать успешной «приживаемости», когда друзья из своей группы выполняют функцию социальной поддержки. Однако это не всегда способствует успешной адаптации, так как ограниченность социального взаимодействия с местным населением может усилить чувство отчуждения.

Среди влияющих на адаптацию условий следует учитывать факторы, содействующие или затрудняющие адаптацию в иной культуре. В первую очередь следует назвать следующие факторы.

- Степень сходства или различия между культурами. /Для оценки степени сходства культур используются различные индексы культурной дистанции, в которые обычно включают язык, религию, структуру семьи, климат, пищу и одежду. Результаты многочисленных исследований свидетельствуют о том, что степень выраженности «культурного шока» положительно коррелирует с культурной дистанцией.

- Особенности культуры, к которой принадлежит переселенец или «визитер». Так, имеются данные (например, статистика самоубийств иностранцев во Франции), что с большими трудностями в процессе адаптации сталкиваются японцы. Это можно объяснить характерной для японской культуры ритуализированностью поведения и сильным беспокойством японских «визитеров», что они ведут себя неправильно, так как не знают «кода поведения» в стране пребывания.

- Особенности страны пребывания, прежде всего способ, которым «хозяева» оказывают аккулътурационное влияние на приезжих. Для плюралистических обществ характерна большая толерантность по отношению к культурному разнообразию, чем для монистических. Легче адаптироваться в странах, в которых в последние годы провозглашена политика мультикультурализма (Канада, Австралия, Швеция). Например, шведское правительство с 1975 г. проводит подобную политику, провозглашая равенство, свободу выбора и партнерство представителей разных культур.

Характеристики переселенцев, «визитеров» и взаимодействующих культур оказывают взаимосвязанное влияние на адаптацию. Так, индивиды с готовностью к переменам, оказавшиеся в мультикультурном обществе, будут чаще контактировать с местными жителями, и, следовательно, окажутся в меньшей степени подвержены «культурному шоку».

Модель адаптации А. Сови учитывает, что мигрант проходит три основных периода: устройство на территории вселения, адаптацию, ассимиляцию. Признавая самоценность теории народонаселения А. Сови, нельзя согласиться с его представлениями о механизме этнокультурной адаптации. У него нигде не упоминается в той или иной терминологии преадаптационный процесс, важность которого неоспорима уже в первом периоде адаптации. Устройство на новой территории не включается А. Сови в адаптационный процесс, словно мигранты не входят ни с кем в контакт.

После устройства как-то вдруг начинается адаптация, а затем и ассимиляция. Модель адаптационного взаимодействия выглядит статичной.

Иной подход намечается в работах К. Додда. Формально он делит адаптационный процесс на два периода: собственно адаптацию и долговременную адаптацию. Для обозначения первого, называемого также переходным периодом, он использует понятие «культурный шок». Он дифференцируется на четыре стадии.

На стадии ожидания и надежд мигрант, планируя переселение, собирает информацию о новом месте жительства. Стадия восхищения начинается с момента прибытия мигранта в иную этнокультурную среду и характеризуется эйфорией, которая длится от двух недель до шести месяцев. Затем начинается самая болезненная стация культурного шока, именуемая стадией страха и растерянности, когда мигрант сталкивается с серьезными проблемами. Попытки войти в конструктивный диалог с коренным населением приводит к завершающей стадии культурного шока - стадии равновесия, которая завершает переходный период, т.е. процесс адаптации как таковой.

Одним из плодотворных подходов к феномену социальной адаптации является культурологический, ставящий в центр внимания исследование влияния культуры на особенности протекания адаптации в новой культурной среде, что связано с взглядом на культуру как на самоценный «ненаходимый» компонент социального бытия, который не поддаётся онтологизации. Существуют различные представления о том, что такое культура. Это связано, прежде всего, с тем, что культура выражает глубину и неизмеримость человеческого бытия. Многоаспектность и разноликость культуры, её полифункциональность заставила многих учёных подходить к её рассмотрению с определённых точек зрения. С одной стороны это позволяет более тщательно проанализировать какой-либо аспект культуры, проследить динамику этого явления. Но с другой стороны, можно наблюдать сведение целостности культуры к отдельной стороне этого целого, важным с точки зрения целей проводимого исследования.

Одним из возможных способов изучения различных проявлений культуры является описания тех функций, которые она выполняет в обществе. Предметом анализа могут являться: 1) субстанциальная, или поддерживающая, функция, обеспечивающая выживание общности; 2) адаптивная, или приспособительная, функция, служащая для поддержания более или менее гармоничных отношений между природным окружением и этнокультурной общностью, 3) функция сохранения и воспроизводства традиций, религиозных верований, ритуалов, а также истории народа; 4) символически-знаковая функция культуры, состоящая в создании и воспроизводстве культурных ценностей; 5) коммуникативная функция культуры, направленная на обеспечение общения, передачи информации, понимания других культур; 6) нормативно-регулятивная функция культуры, состоящая в поддержании некоего равновесного состояния в общности, содержащая институциональные формы разрешения конфликтов; 7) компенсаторная функция культуры, основное назначение которой - разрядка эмоционального и физического напряжения.

Культура находится в постоянном развитии, что вызывает большие сложности в определении её как адаптивной среды. Однако следует обратить внимание на следующие моменты. С одной стороны, адаптивная функция культуры является выражением адаптивных способностей человечества и является концентрированным опытом всех прежних адаптации. В то же время, социокультурная среда становится наиболее важной средой, окружающей человека, т.к. всё в большей степени человек вовлекает природную среду в свой когнитивный и технологический мир. Люди постоянно превращают естественные природные явления в культурные объекты, и даже восприятие природы проходит через призму культурных явлений. Вследствие этого человеку необходимо адаптироваться уже к новой окружающей среде - культурной, что особенно важно при переходе из одной культурной среды в другую.

Иными словами, в ходе приспособления определённого социокультурного сообщества к условиям существования складываются этноспецифические черты культуры. Они передаются от поколения к поколению с помощью механизма традиции и поддерживаются за счёт коллективной реализации в социокультурной жизни людей. Этноспецифические черты культуры можно рассматривать как источник и форму осуществления национальной и индивидуальной самобытности, её внутреннего смысла, её жизненности.

Важной проблемой является проверка так называемой «гипотезы контакта», согласно которой непосредственное взаимодействие между представителями различных групп снижает этноцентризм и стереотипность оценок и суждений, создавая климат взаимопонимания и доверия и способствуя, таким образом, общему улучшению отношений между группами. Несмотря на кажущуюся очевидность и убедительность этой гипотезы, проблема значительно сложнее. Как следует из целого ряда специальных исследовании (М. Шериф, Р. Минард, С. Кук), далеко не все и не всякие контакты между представителями различных групп однозначно и прямо ведут к улучшению отношений. В ряде случаев предшествующая напряженность в межэтнических отношениях, недостаток информированности друг о друге, отрицательные установки, наполненные этноцентризмом и предубежденностью, могут привести к прямо противоположному результату-к усилению антагонизма и враждебности.

Каковы же условия организации непосредственных межэтнических контактов, например совместной деятельности представителей различных стран в рамках международных трудовых коллективов? Каким должен быть психологический фон для достижения важных международных договоренностей? Думается, что психологи еще не сказали своего решительного и профессионально обоснованного слова.

В современных условиях международные контакты становятся все более интенсивными и все более разнообразными. Все большее количество людей вовлекается непосредственно в различные формы межэтнического взаимодействия. Студенты-иностранцы в вузах, рабочие и специалисты в международных коллективах, ученые на международных конференциях, деятели культуры на гастролях и турне, туристы, политические деятели, члены различного рода делегаций и т.д. - вот далеко не полный перечень примеров подобного рода. Совершенно ясно, что межэтнические контакты будут и впредь расширяться и интенсифицироваться. Нередко эти контакты осложняются, становятся менее эффективными в силу ряда различий этнокультурного характера. Различия эти могут быть самыми разными. В ряде исследований, в частности, было показано, как различия в невербальных компонентах коммуникации людей, говорящих на одном и том же языке, но принадлежащих к разным культурам, приводят к неверному истолкованию чувств, намерений и мотивов партнеров по общению. Так, например, Дж. Гампертц и сотрудники обнаружили, что некоторые интонационные характеристики выходцев из Юго-Восточной Азии, говорящих по-английски, приводят к ошибочному истолкованию их намерений, в частности к приписыванию им со стороны англичан большей агрессивности.

Другое исследование, проведенное в США (Эриксон Р.), вскрыло интересные различия между черными и белыми гражданами этой страны в самих способах слушания и говорения. Как оказалось, по сравнению с белым населением негры демонстрируют значительно меньше видимой информации о том, что они слушают собеседника, за исключением тех моментов в общении, когда собеседник рассчитывает на эмпатическую реакцию или поддержку. Напротив, белые дают значительно больше явной информации о том, что они слушают собеседника и вникают в смысл сказанного, но в меньшей мере реагируют на эмпатические моменты общения, то есть те моменты, которые предполагают явное эмоциональное сопереживание. Совершенно ясно, что игнорирование этих и подобных им различий может приводить к превратному пониманию представителей других культур в ситуации межкультурного взаимодействия. Так, возможно, менее высокая по сравнению с белыми успеваемость школьников-негров в определенной степени обусловлена именно этими различиями: белые учителя снижают оценки черным детям и подросткам за их «невнимательность» и «отсутствие прилежания».

Но культурно обусловленные различия не ограничиваются только областью коммуникативных процессов, они касаются также и других гломектов-традиционных представлений и ценностей, стандартов и ритуалов поведения, норм отношений с близкими и далекими, старшими и младшими, равными разделенными иерархией социальных статусов и т. д. Человек, оказывающийся в иноэтнической среде, поставлен перед необходимостью овладения не только новым для него языком, но и новыми представлениями, нормами, ценностями, правилами, предписаниями, ограничениями, охватывающими и регламентирующими практически все стороны его жизнедеятельности. Недостаточное овладение иностранцем новым для него культурным багажом, особенно трудного для усвоения в силу того, что чаще всего он является «не написанным», не эксплицированным в виде текстов, законов, правил и т.д., а транслируется лишь через неофициальные, традиционные каналы, через «социальные представления», «непонимание основных отличий новой этнокультурной среды от родной, конечно, приводит к дезадаптации, к нарушению, деструкции межэтнического взаимодействия и в его инструментальных (деловых) и в экспрессивных (личностных) аспектах. Под углом зрения практических задач, связанных с управлением и оптимизацией совместной деятельности, объединяющей представителей разных наций, все эти различия, вне всякого сомнения, должны быть учтены, а возможные негативные их последствия эксплицированы и компенсированы специальными средствами. Понятно, что все это осуществимо только на основе предварительного проведения серьезных специальных исследований. Таким образом, необходимость сравнительно-культурных исследований диктуется не только логикой развития теоретического знания, но и насущными потребностями практики. В условиях все более интенсивного международного и межкультурного сотрудничества это является достаточно актуальной проблемой уже сегодня, но будет еще более актуальным завтра.

Существует несколько способов подготовки молодежи к межкультурному взаимодействию. Предпринимаются попытки классифицировать основные типы обучающих программ при подготовке индивидов к межгрупповому взаимодействию. В частности, Л. Коле выделяет просвещение, ориентирование, инструктаж и тренинг. Цель просвещения - приобретение знаний о культуре, этнической общности и др. Отправляясь в другую страну, можно прочитать книгу, повествующую о культуре и обычаях ее жителей. Практическое, ориентированное на непосредственное взаимодействие с членами других групп обучение призван обеспечивать тренинг. Любая программа тренинга пытается ответить на вопрос «как?» - как индивид может наладить межличностные контакты в новом для себя окружении, как он может овладеть ценностями, нормами, ролевыми структурами чужой культуры?

Для подготовки к межкультурному взаимодействию широкое распространение во многих странах мира получили так называемые культурные ассимиляторы. Цель при использовании данного метода - научить человека видеть ситуации с точки зрения членов чужой группы, понимать их видение мира. Поэтому Р. Альберт предлагает называть этот метод «техникой повышения межкультурной сензитивности» («Intercultural sensitizer»).

Адаптация к новым социокультурным условиям требует определенной гибкости, известного отказа от ряда традиционных представлений и норм. Это необходимое условие эффективной совместной деятельности представителей различных культур, в числе и такой деятельности, как учеба иностранных студентов в вузе.

Модернизированность внешне наблюдаемого поведения, адаптированность его к нормам и требованиям другого этнокультурного окружения ничуть не означают в то же время отказ от традиционных ценностей, традиционных представлений-эстетических, духовных, социальных, психологических.

Слишком радикальный отказ от традиционных норм и способов общения, активная и безоговорочная «модернизация» поведения могут создать значительные трудности потом, когда молодые специалисты возвратятся на родину, и отвергнутые или забытые ими традиции станут вновь их повседневной и актуальной реальностью. В этой связи необходимо специально подчеркнуть, что учет национальной этнокультурной специфики позволил бы существенно повысить эффективность учебной деятельности студентов за рубежом, облегчить им процесс адаптации к новым для них условиям, так же как и процесс реадаптации после окончания обучения и возвращения на родину.

Проведенный анализ показал, что большинство работ по проблеме адаптации практически посвящено изучению влияния тех или иных факторов (в том числе этнических и «личностных») на степень адаптированности иностранных студентов, мигрантов к новым условиям, которая выявлялась с помощью объективных и субъективных критериев. Включение личности в новую ситуацию может происходить путем изобретения личностью «психологических орудий», дающих возможность осуществить особые смысловые действия - действия, придающие иной смысл ситуации и обеспечивающие выход личности за рамки инокультурной ситуации.

Нельзя не отметить сверхгенерализацию идеи U-образной кривой адаптации личности к новой культуре. Не все иностранные студенты, приезжающие на обучение в другую страну, начинают с предлагаемой фазы приспособления, приподнятости и оптимизма. Некоторые из них тревожны, депрессивных и несчастны с самого начала, а иногда и до приезда. Другие, напротив, ни в какой фазе не ощущают депрессии и успешно адаптируются к новой социокультурной ситуации с самого начала обучения. Кроме того, кривая адаптации может иметь совершенно различные формы - у одних сглаженные, у других - резкие и у всех несистематические. Таким образом, один из выводов нашей работы состоит в том, что адаптация к новой социальной ситуации может протекать качественно различно у разных групп людей, которые разными способами включаются в жизнь общества. Выделяемые в зарубежной литературе стадии процесса адаптации личности представляют собой различные действия, обеспечивающие адаптацию в новой культурной ситуации.

 

АВТОР: Шолохов И.А.