24.08.2011 3409

Речевой поступок как внешний план общения (статья)

 

В самом общем виде процесс взаимодействия субъекта с действительностью может быть представлен понятием активности (И.А.Зимняя, 1997, 399). Само это родовое понятие, однако, может рассматриваться по-разному в зависимости от принадлежности точки зрения на него к тому или иному теоретическому направлению. Так, бихевиористы говорят об активности субъекта как о его приспособлении к среде, рассматривая таким образом внешние (объективно наблюдаемые) факты поведения в основном как реакции организма на стимулы окружающей среды. Когнитивные психологи смотрят на человека как на исследователя, активность которого проявляется в том, что он выдвигает рабочие гипотезы о действительности и затем верифицирует их. В психодинамических теориях активность субъекта рассматривается как компромисс между теми или иными конфликтными инстанциями. Диспозиционалисты представляют активность человека в виде функции от комбинации всех его значимых в данной ситуации черт; другими словами, каждая черта человека, вступая с присущей ей в данный момент значимостью во взаимодействие с ситуационными факторами, приводит к определенному характеру его активности. Экзистенционалисты, к которым, обобщая, можно отнести психологов с гуманистическими и феноменологическими взглядами, говорят об активности человека в основном как об имманентно присущем ему стремлении к тому, чтобы наполнить свою жизнь собственным персональным смыслом.

В отечественной психологической традиции в понятие активности человека вкладывается иной смысл. Здесь под ней понимается прежде всего не активность приспособления к окружающей действительности, подобная активности животного, реактивно следующего за стимулирующими воздействиями среды, и не трансцендентная активность «я» субъекта, которое прокладывает себе путь к самореализации. Под активностью здесь понимается, в первую очередь, активное овладение человеком действительностью в процессе преобразующего воздействия на нее. Это становится возможным для него благодаря опережающему отражению действительности, т.е. способности заранее предвидеть и сознательно планировать свои действия. Сама эта способность, в свою очередь, обусловлена тем, что всякая специфически человеческая активность (практическая и теоретическая) опосредствована общественно выработанными и хранящимися в коллективной общественной памяти вспомогательными средствами. В практической деятельности это орудия, в теоретической - знаки, в том числе знаки языка (А.А.Леонтьев, 1969, 139). Таким образом активность субъекта в отечественной психологии помещается в «деятель ностный фрейм» (А.А.Леонтьев, 1997, 15), то есть в фиксированную систему параметров, которые описывают субъекта активности как характеризующегося потребностью; опредмеченной в мотиве, целью, определенными действиями, операциями (способами выполнения действий) и непосредственно психофизиологическими функциями (А.Н.Леонтьев, 1974, 9), т.е. как субъекта деятельности. Итак, в отличие от активности животного, деятельность человека предполагает определенное противопоставление субъекта и объекта деятельности. Деятельность выступает как процесс, в- котором осуществляются взаимопереходы между полюсами: «субъект-объект» (А.Н.Леонтьев). Человек противопоставляет себе объект деятельности как материал, который сопротивляется воздействию на него человека и должен получить новую форму и свойства, превратиться из материала в продукт деятельности.

Всякая деятельность, включая в себя цель, средство, результат и сам процесс, обязательно включает и такую характеристику, как осознанность.

По мысли К.Маркса (т.23, 200): «Во время процесса труда труд постоянно переходит из формы деятельности в форму бытия, из формы движения в форму предметности». Таким образом, в этом процессе деятельности происходит опредмечивание тех представлений, которые побуждают, направляют и регулируют деятельность субъекта. «В ее продукте они обретают новую форму существования в виде внешних, чувственно воспринимаемых объектов. Теперь в своей внешней, экстериоризованной форме они сами становятся объектами отражения. Соотнесение с исходными представлениями и есть процесс их осознания субъектом - процесс, в результате которого они получают в его голове свое удвоение, свое идеальное бытие» (А.Н.Леонтьев, 1977, 27). Выделение же и закрепление «идеального» в голове человека происходит в «актах означения» с помощью языка.

Однако, подобная характеристика деятельности не может быть полной, так как, если основанием деятельности является сознательно формулируемые цели, а также мотивы, то не вполне понятно, что же является основанием самих целей и мотивов деятельности. Откуда они берутся? Подобный вопрос с необходимостью выводит нас в сферу общественных отношений, т.е. в «сумму тех связей и отношений, в которых индивиды находятся друг к другу» (К.Маркс, т.46, ч.1, 214). Вся эта сложная система общественных отношений, развивающаяся по вскрытым К.Марксом объективным законам, и образует тот социальный контекст, в котором живет и действует индивид. Именно общественные отношения определяют мотивы и цели деятельности человека. Однако, как говорит Б.Ф.Ломов (1984, 197), было бы неверно представлять себе систему общественных отношений «как некоторые внешние координаты, относительно которых развивается индивидуальная деятельность, или как некоторую внешнюю для конкретных индивидов силу, которой они вынуждены подчиняться». И далее он продолжает: «Общественные отношения существуют не вне деятельности конкретных людей. Напротив, деятельность... является одной из основных форм реализации общественных отношений....Он (индивид - С.Г.) включен в систему общественных отношений непосредственно своей деятельностью». Таким образом в целостном процессе взаимодействия человека с действительностью выделяются основные его разновидности. Ими являются субъект-объектное и субъект-субъектное взаимодействие, что, по мысли Б.Ф.Ломова (1984, 245), соответствует отдельным сторонам социального бытия человека - предметной деятельности и общению. Согласно общепсихологическому принципу единства общения и деятельности, принятому в отечественной науке, строгое разделение этих типов взаимодействия во многом условно. Известно, что «первоначально отношения к миру вещей и к окружающим людям... слиты между собой, но дальше происходит их раздвоение, и они образуют разные, хотя и взаимосвязанные, линии развития, переходящие друг в друга» (там же, 207-208). В.Н.Мясищев в этой связи говорит, например, о «деятельном общении, или общении в деятельности», представляющем характерную специфически человеческую потребность (В.Н.Мясищев, 1995,151).

Вместе с тем, характер взаимосвязи предметной деятельности и общения понимается разными авторами неоднозначно. Так, А.Н.Леонтьев (1975, 289) рассматривает общение как сторону деятельности, которая включена в любой ее вид и является ее элементом. Сама же деятельность с этих позиций рассматривается в качестве условия общения. Отдельная точка зрения представляет общение как особый вид деятельности. Подобная трактовка характерна для А.А.Леонтьева (1975, 122), который вводит в научный обиход понятие «речевой деятельности». Д.Б.Эльконин (1995) также отводит общению роль самостоятельной деятельности, однако, не в принципе, а только лишь на определенных этапах онтогенеза. Другая, уже отчасти упомянутая выше, точка зрения представляется Б.Ф.Ломовым, который рассматривает деятельность и общение как две стороны социального бытия человека, относя их к самостоятельным, хотя, конечно, взаимосвязанным, и специфическим формам человеческой активности: «субъект-объект», или «субъект-предмет», и «субъект-субъект» (Б.Ф.Ломов, 1984, 249). М.С.Каган (1988) предпочитает искусственно не разделять общение и деятельность, представляя их в виде единой системы субъектно-объектно-субъектных взаимосвязей; подобную позицию по этому вопросу занимает и А.В.Петровский (1998). И.А.Зимняя (1997, 423) рассматривает общение как «форму взаимодействия людей, занятых различными видами деятельности в общественно-трудовых отношениях». Проводя параллель с концепцией структуры субъекта Б.Г.Ананьева (1996, 177), автор представляет общение как одну из форм взаимодействия в общественно-коммуникативной сфере деятельности людей, помимо которой выделяются такие сферы, как познавательная и общественно-производственная. Человек таким образом одновременно выступает как субъект общения, познания и (труда) деятельности.

Однако, несмотря на наличие разнообразных точек зрения на соотношение предметной деятельности и общения, последнее, на наш взгляд, вне зависимости от той или иной роли в конкретном соотношении, обладает своей собственной спецификой, которую трудно игнорировать. Известно, что потребность в общении, или коммуникативная потребность, относится к числу базовых человеческих потребностей, депривация которой приводит к сильнейшим искажениям в развитии. В младенчестве эта потребность существует, так сказать, «в чистом виде» и выглядит как потребность в матери и близких, которые ухаживают за ребенком. Со временем картина меняется и на сцену выходят другие потребности, однако, «общение существенно-влияет на развитие и всех других потребностей человека. В любой... из них обнаруживается коммуникативный компонент» (Б.Ф.Ломов, 1984, 264). В самом общем виде о категории общения можно сказать, что она выражает сущность взаимодействия человека с другими людьми именно как взаимодействия субъектов (Б.Г.Ананьев, М.М.Бахтин, И.А.Зимняя, Б.Ф.Ломов, М.С.Каган и др.), в процессе которого осуществляется взаимный обмен деятельностями, их способами и результатами, представлениями, идеями, установками, чувствами интересами и т.д. Пожалуй именно в этой позиции мнения различных психологов находят точки соприкосновения. Именно в процессе общения «... люди являются одновременно (или последовательно) объектами и субъектами» (Б.Г.Ананьев, 1996, 174), в отличие от процесса предметной деятельности, в котором отражаются «взаимопереходы между полюсами «субъект-объект» (А.Н.Леонтьев, 1975,- 81). По мысли Я.Яноушека (1982, 59), «категория общения... включает в себя внутреннюю связь совместной деятельности, взаимодействия и взаимных отношений, и выражает таким образом процессуальный аспект общественных отношений». По мысли В.Н.Мясищева (1995, 169), «... в общении выражаются отношения человека с их различной активностью, избирательностью, положительным или отрицательным характером», в свою очередь, «отношения людей формируются в процессе их взаимодействия» (там же, 166). По словам Б.Г.Ананьева (1996, 176), «...процесс общения представляет сложнейший комплекс взаимоотношений между людьми и отношений личности к людям, к совместной деятельности и самой себе». Другими словами, уникальность общения заключается в том, что «...его результат - это не преобразованный предмет (материальный или идеальный), а отношения с другим человеком, с другими людьми» (Б.Ф.Ломов, 1984, 248)..

Понимание обпдения как «реальности человеческих отношений» (Г.М.Андреева, 1996, 79) ни в коем случае не означает, что в этой реальности не находится места предметной деятельности. Наоборот, общается всегда деятельный человек, и именно его деятельность с необходимостью пересекается с деятельностью других людей, что и создает определенные отношения человека не только к предмету своей деятельности, но и к другим людям. Всякая деятельность, как и общение, осуществляет в той или иной мере определенное «жизненное отношение человека» (А.Н.Леонтьев, 1979, 4). Если единицей предметной деятельности, которая «как в капле» отражает в себе всю ее специфику, является действие (С.Л.Рубинштейн, А.Н.Леонтьев), то единицей общения, понимаемого как взаимодействие субъектов в общественно-коммуникативной сфере должно, следовательно, являться нечто, что отражает эту субъект-субъектную специфику. Необходимо также отметить, что в отличие от предметной деятельности, общение есть всегда отчетливо совместная деятельность, т.е. деятельность в процессе которой происходит формирование и развитие «совокупного субъекта» на основании общей цели как системообразующего фактора (Б.Ф.Ломов, 1984; И.А.Зимняя, 1997). В связи с этим терминологическое обозначение единицы общения всегда, но в более или менее открытой форме, содержит в себе значения «взаимности», «цикличности», «реципрокности», а также другие подобные им оттенки, наводящие на мысль о взаимосвязи субъектов этого процесса. Так, по мнению И.А.Зимней (1997, 439), такой единицей является «коммуникативный акт». С точки зрения Б.Ф.Ломова (1984, 249; 273), единицами общения являются «сопряженные акты», или «циклы, в которых выражаются взаимоотношения позиций, установок, точек зрения каждого из партнеров, весьма своеобразно переплетаются прямые и обратные связи в потоке циркулирующей информации».

Вместе с тем, в реальности процесс общения протекает последовательно, что буквально означает, «когда один говорит - другой активно слушает, а затем сам говорит на основании услышанного», что, вообще говоря, позволяет выбрать в качестве единицы общения действия лишь одного из  общающихся, так как все равно они, с одной стороны, основываются на предыдущих действиях его партнера и, следовательно, имплицитно их в себя включают, а, с другой, - сами в значительной степени выступают основой его последующих действий. В этой связи нам кажется более удобной группа терминов, выражающая понятие «цикличности» именно имплицитно. Так, М.М.Бахтин (1986, 250), выделяет в качестве единицы речевого общения «высказывание», Н.Лавленд (1963) единицей анализа считает «речевое высказывание», В.А.Артемов (1971) - «речевой поступок», Н.И.Жинкин (1955) говорит о «речевом действии» (термин «речевое действие» в трактовке А.А.Леонтьева как раз не несет в себе значения цикличности), Дж.Сёрль (1986) - о «речевом акте». Однако, наиболее ёмким в указанном смысле, на наш взгляд, является термин В.Н.Мясищева «обращение человека с человеком». Автор (1995, 169) в своей концепции отношений говорит об общении как о циклической системе, в которой он выделяет три взаимосвязанных компонента: отражение, отношение и обращение. В итоге такой компонент системы общения, как «обращение» в свернутом виде несет в себе, во-первых, специфику отражения одним человеком обращения другого (понимания его слов и восприятия действий, отслеживания его оценок и эмоциональных реакций), во-вторых, специфику отношения человека к отраженному, а также, в-третьих, непосредственно сами компоненты - вербальные и невербальные действия, оценки и эмоции - в которых обращение и презентуется партнеру по общению.

Однако, само обращение человека с человеком может носить, на наш взгляд, различный характер: действия и поступка. В чем же их различие? С.Л.Рубинштейн (1946, 174) говорит о действии и о поступке как об основной «ячейке» психического. Как нами уже отмечалось, действие традиционно рассматривается в качестве единицы предметной деятельности. С.Л.Рубинштейн (1940, 455) говорит об этом так: «Специфически человеческое действие сформировалось в труде, как акт трудовой деятельности....Поскольку действие должно привести к определенному результату - его цели, - осуществляя ее по-разному применительно к изменяющимся условиям, действие в специфическом смысле слова всегда является решением задачи...». В другом месте он так определяет внутреннее содержание действия, подчеркивая его субъект-объектный характер: «Действие как таковой сознательный целепологающий акт выражает основное специфическое отношение человека к миру...» (1946, 174). Вместе с тем, автор оттеняет и другой аспект обсуждаемого: «Каждым действием, направленным на тот или иной предмет или вещественный результат, человек неизбежно соотносится с человеком, воздействует как-то на других людей, на свои взаимоотношения с ними» (1940, 455). И дальше он продолжает: «Когда действие осознается самим действующим субъектом в этом своем качестве, оно становится поступком» (там же). Таким образом, поступок определяется С.Л.Рубинштейном как «действие, которое воспринимается и осознается самим действующим субъектом как общественный акт, как проявление субъекта, которое выражает отношение человека к другим людям» (там же). Парадоксально, но, тем не менее, с высказываемых позиций поступком человека в определенных условиях может быть даже его без-действие, т.к. в своих поступках личность либо утверждает существующую форму общественных отношений и свою позицию в их системе, развивает их, либо стремиться их изменить (или изменить свое положение в этой системе).

Подобное понимание поступка, вслед за Рубинштейном, можно встретить у многих других исследователей. Приведем несколько высказываний авторов, отражающих основные позиции по этому вопросу. Так, Б.Ф.Ломов (1984, 331) определяет поступок как «общественный акт, демонстрацию личностью ее субъективных отношений». В.С.Мерлин (1996, 241), говорит о том, что свойства личности, которые характеризуют человека как субъекта общественно-трудовой деятельности, проявляются «лишь в таких действиях и поступках, которые имеют общественное значение». А.А.Бодалев (1996, 134) говорит, что «движения и действия составляют поведение человека. В него входят и поступки - акты объективно и субъективно мотивированного поведения, которые имеют значение для окружающих людей и нравственно-психологические последствия для совершившей поступок личности». По мнению И.А.Зимней (1973, 68), «...если за единицу деятельности принять действие, то единицей поведения как социально обусловленной формы взаимодействия человека с окружающей действительностью является поступок...». Л.И.Божович (1995, 300) пишет следующее: «Понятие поступка отлично как от понятия действия (не обязательно включающего в себя внутреннюю мотивацию), так и от слишком широкого понятия деятельности....Он сопровождается борьбой мотивов и принятием решения, хотя во многих случаях эта борьба субъектом не осознается. Поступок поэтому и характеризует личность, что он осуществляется в соответствии с победившим, устойчиво доминирующим в структуре данной личности мотивом». В.Н.Мясищев (1995, 30) говорит, что «отношения тесно слиты с поступком и реакцией. Они выражаются в поступке». Таким образом, подводя итоги сказанному, можно отметить, что обращение человека с человеком в процессе их взаимодействия, как наиболее глобальная категория, может носить как характер действия, так и характер поступка. В первом случае обращение будет нацелено на получение определенного результата от манипулирования другим человеком как объектом предметной деятельности, а установление каких-либо отношений здесь является второстепенным и выпадает из непосредственного осознавания. Во втором, - как поступок - обращение ориентировано прежде всего на осознаваемый «общественный эффект» (Б.Ф.Ломов, 1984, 331), на те отношения, которые оно способно реализовать или выразить. Сказанное можно проиллюстрировать на примере, в котором всякий отрезок человеческого поведения, в зависимости от акцента на его «объектном результате» или «субъектном эффекте», может быть представлен либо как действие, либо как поступок. Например, об определенном человеке можно сказать «сидит на стуле» (действие) и «отдыхает» (поступок), «рубит дрова» (действие) и «помогает кому-либо» (поступок), «восстанавливает кислотно-щелочной баланс» (действие) и «чистит зубы» (поступок) и т.д.

Таким образом, хорошо видно, что вне зависимости от того, с какой стороной действительности (мир, люди, «я сам») связано обращение субъекта, оно может выражать субъект-объектный или субъект-субъектный характер отношения, детальное различие которых, на примере самоотношения, показано в исследовании Н.И.Сарджвеладзе (1987).

Итак, подводя итоги текущим рассуждениям, мы можем говорить о том, что поступок - это такое обращение человека с человеком, которое воспринимается и осознается самим действующим субъектом как. общественный акт, выражающий его отношение к другому (реальному или внутренне представленному) и, в связи с этим, направленный на конкретный эффект - изменение текущих взаимоотношений с ним.

Являясь единицей общения, поступок, подобно действию, «как в капле» отражающему все особенности предметной деятельности, включает в себя все основные стороны общения: информационную, аффективную и регуляционную. Также подобно действию поступок должен быть облечен в некоторую материальную форму, т.е. осуществляться определенным инструментарием. Таким орудием поступка являются общественно-исторически выработанные знаковые системы (языки): язык слова, язык тела, музыки, живописи и пр., которые используются в качестве инструментария (орудий) достижения необходимого эффекта в общении. Причем внутри таких систем, на наш взгляд, существует отдельная специализация элементов: информационную сторону поступка «обслуживает» семантический аппарат знаковой системы, аффективную - синтактический, а регуляционную - прагматический. Сами знаковые системы также не являются равноценными для осуществления поступка. Разные семиотические системы могут по-разному служить орудием реализации указанных функций. В этой связи отдельно, на наш взгляд, необходимо сосредоточится на языковой системе, которая среди прочих занимает особое место.

Без сомнения, словесный язык представляет собой наиболее совершенный инструментарий для установления и изменения отношения человека к действительности из перечисленных потому, что, по известному выражению К.Маркса, «язык как раз и есть практическое, существующее и для других людей,... и для меня самого действительное сознание» (К.Маркс, Ф.Энгельс, Соч., т. IV, 20); система языка максимально приспособлена для фиксации в сознании человека как аспектов действительности, так и различных взаимосвязей человека с ней. В общении язык представлен в речи как индивидуальное его использование. Как говорит Л.С.Выготский, общение, не опосредованное речью или другой какой-либо системой знаков или средств, как оно наблюдается в животном мире, является общением только самого примитивного типа и в самых ограниченных размерах. Такое общение с помощью выразительных движений, скорее, должно быть названо заражением. Далее он продолжает: «Общение, основанное на разумном понимании и на намеренной передаче мысли и переживаний, непременно требует известной системы средств, прототипом которой была, есть и всегда останется человеческая речь, возникшая из потребности в общении в процессе труда» (1996, 16). Таким образом, Л.С. Выготский говорит о представленных во взаимообусловленности двух функциях речи: общении и обобщении, или коммуникативной и интеллектуальной функциях, в первой из которых речь выступает как «средство социального общения, средство высказывания и понимания», а во второй - как средство «отнесения передаваемого содержания к известному классу, к известной группе явлений». В итоге, речь как бы удваивает функции общения, переводит их на истинно человеческий уровень. Она не только не лишает общения его невербальной стороны, но и посредством обобщения действительности и отнесения ее элементов к тем или иным категориям дает людям возможность очень гибко привлекать внимание друг друга к любым ее аспектам: миру, другим людям или себе самим. С.Л.Рубинштейн пишет по этому поводу следующее: «Чтобы включиться в речь, сигнальная функция выразительных движений должна перестроиться на семантической основе; непроизвольный- сигнал должен приобрести осознанное значение. Речь в подлинном смысле слова является средством сознательного воздействия и сообщения, осуществляемых на основе семантического содержания речи, - в этом специфика речи в подлинном смысле слова, речи человека» (С.Л.Рубинштейн, 1940, 345). Таким образом, он также выделяет две функции речи: сигнификативную (обозначающую) и коммуникативную. Первая из них, по мысли автора, обусловливает возможность использования речи «для сознательного общения посредством обозначения своих мыслей и чувств для сообщения их другому». Вторая, коммуникативная, функция характеризует речь двояко: как средство выражения (экспрессивная функция) и как средство воздействия. Как средство выражения речь включается в совокупность выразительных движений наряду с жестом, мимикой и др. Иными словами, она не является только «чистой» формой абстрактного мышления и не сводится лишь к совокупности значений. Она обычно выражает и эмоциональное отношение человека к тому, о чем он говорит, и к тому, к кому он обращается. Как средство воздействия, человеческая речь оказывает влияние, если не непосредственно на поведение, то на мысль или чувства, в целом на сознание других людей. «Стержнем или канвой смыслового содержания речи является то, что она обозначает. Но живая речь обычно выражает неизмеримо больше, чем она собственно обозначает (С.Л.Рубинштейн, 1940, 343). К.Бюлер (1999, 50) также отмечал тройственность речевых функций: «изъявление, побуждение и репрезентация», или в пересмотренном варианте, «экспрессия, апелляция и репрезентация», из которых первые две подобны выделяемым С.Л.Рубинштейном «выражению и воздействию», а третья - «обозначению». Итак, речевое общение характеризуется, в отличие от другого, не только осуществлением регуляционной и аффективной функций, но также и информационной его функции, что проявляется в возможности не только выразить что-либо или оказать какое-либо воздействие, но и обратить внимание, свое и другого, на любую сторону действительности и их взаимосвязи.

В качестве единицы речевого общения, в полной мере обладающей всеми перечисленными качествами, традиционно выступает «высказывание». М.М.Бахтин, говоря об особенностях высказываний, отмечает следующие: во-первых, это - четкость границ высказываний, которая создается сменой речевых субъектов; во-вторых, их специфическая завершенность («заключительное dixi говорящего»), критерием которой является возможность другого речевого субъекта ответить на высказывание предыдущего; и, в-третьих, обращенность высказывания, его адресность - отношение высказывания к самому говорящему (автору) и к другим участникам речевого общения. Именно эти качества высказываний обеспечивают их диалогическую природу. Как диалогические единицы они находятся в специфических отношениях друг с другом: между репликами в общении устанавливаются вопросно-ответные, побудительно-исполнительские или прочие диалогические отношения (М.М.Бахтин, Б.Ф.Ломов, Г.М.Кучинский). На наш взгляд, указанные свойства можно рассматривать в качестве общих свойств любого поступка, рассматриваемого как единица общения. Помимо прочего именно эти свойства поступка позволяют рассматривать его как «общественный акт» (Б.Ф.Ломов, 1984, 331), выступающий как «обстоятельство жизни» (Б.Г.Ананьев, 1996, 174) общающихся, который вызывается рассогласованием системы взаимоотношений человека с теми или иными сторонами действительности и который направлен на восстановление согласованности этой системы (Е.И.Пассов, 1991, 101)..

С другой стороны, необходимо отдельно сказать о речевой природе высказывания, которая выделяет его в отдельную категорию «речевого поступка». Здесь М.М.Бахтин определяет три специфических момента: а) предметно-смысловая исчерпанность, б) речевой замысел говорящего и в.) композиционно-жанровые формы. В этом перечне свойств высказывания, по нашему мнению, ясно просматривается параллель с функциями речи, выделяемыми Рубинштейном: обозначение, воздействие и выражение, соответственно. Речевой замысел говорящего (образ предвосхищаемого субъектного эффекта в общении) выделяется среди перечисленных факторов как системообразующий, от которого зависят как выбор и глубина разработки той или иной темы (обозначение сторон действительности и их взаимосвязей), так и выбор того или иного речевого жанра высказывания (эмоционально-оценочное оформление). Это означает, что говорящий субъект в своем речевом замысле с разной степенью осознавания прогнозирует и тот эффект, который его высказывание произведет на слушающего, определяя и порождая, в итоге, ответную позицию последнего. Можно сказать, что главная задача и эффект высказывания есть ответ другого, его «активное ответное понимание» (М.М.Бахтин), которое может принимать разные формы. Эта мысль согласуется и с представлением С.Л.Рубинштейна о речи как о средстве сознательного сообщения и воздействия. Таким образом, каждая последующая реплика диалога (высказывание) как бы в свернутом виде включает в себя его предыдущую реплику, не только формально (как цепочка реплик), но и содержательно основываясь на ней и служа ей ответом, а в итоге - задавая в определенной степени новую реплику. Итак, на наш взгляд, специфика речевого поступка заключается в том, что он выступает как бы «точкой пересечения», с одной стороны, речевого высказывания как осознанного использования языка в процессе воздействия, выражения и сообщения, а, с другой - поступка как момента общения субъектов, характеризующегося четкостью границ, завершенностью и адресностью.

Итак, попытаемся дать определение речевого поступка. Речевой поступок - это обращение человека с человеком, характеризующееся четкостью границ, завершенностью и адресностью, которое отражается в сознании его автора как общественный (направленный на изменение взаимоотношений субъектов) акт в единстве информационной, аффективной и регуляционной сторон. В речевом общении эти стороны представлены в виде обозначающей, выражающей и воздействующей функций, и реализуется в речи с помощью, соответственно, семантического, синтактического и прагматического аппаратов языковой системы на всех ее уровнях: невербальном, фонетическом, грамматическом и лексическом. Понятие речевого поступка, таким образом, уже понятия «обращение человека с человеком», включающего в себя также бессознательные поведенческие реакции, а также понятия «поступок» вообще, который осуществляется не только языком слова, и включено в них в качестве одного из компонентов - сознательного и речевого, соответственно. Однако, это - компонент, на наш взгляд, особый, который сам вбирает в себя и реализует информационные, аффективные и регулятивные возможности субъекта в общении.

 

Автор: Голубков С.В.